39. Доказывается вторая часть утверждения. – Вторую часть утверждения, а именно то, что акт познания (посредством воспринятой речи) других вещей, внеположных акту говорящего, является не интуитивным, но абстрактивным, надлежит формально отнести прежде всего к этому акту познания, производимому при помощи такого средства. И это легко подтверждается доводами, приведенными в девятом сомнении. В самом деле, ангел не может напечатлеть собственную species такого акта, ибо акт познания есть вещь, отличная от познанной вещи, и не представляет ее по способу объекта, а потому не имеет силы напечатлевать ее собственную species. С другой стороны, слушающий либо не нуждается в такой species для познания внешних вещей, потому что уже обладает врожденными species; либо сама вещь, о которой идет речь, не может быть репрезентирована в собственной species – например, когда говорится о будущем и прошедшем как таковом, или когда говорится о божественном волении либо предписании, которое один ангел сообщает другому. Все это и подобное этому ангелы не могут ни по природе видеть интуитивно, ни репрезентировать в собственных species, как было сказано выше.
40. Исключение из указанной выше второй части. – Я, однако, сказал, что эту часть нужно понимать формально, ибо может случиться так, что та самая вещь, познание которой явлено через речь, есть акт воли или интеллекта, который может быть явлен также через собственную species, и тогда она хотя и могла бы познаваться интуитивно через ту же species, но не в силу познания другого акта, в коем тоже может являть себя. Например, если ангел обладает актом любви и как бы рефлективно знает о том, что обладает таким актом, и являет эту свою мысль, или акт познания своей любви, другому ангелу, но не желает напечатлеть в нем собственную species акта любви, то через такую речь он явит другому как мысль о своей любви, так и саму любовь, и, таким образом, будет говорить о том и о другом, однако по-разному. Ибо об акте познания он будет говорить, являя его через его species, и часто интуитивно; о любви же будет говорить только как о мыслимой вещи, некоторым образом обозначенной в самой мысли, и чаще всего не интуитивно и не в самой себе, а в ином. И, стало быть, будет универсально истинным, что через речь о вещи, явленной посредством некоторого акта, объектом коего она служит, вещь познается не в самой себе, не интуитивно. Но в указанном случае ангел хочет явить другому не только мысль о своей любви, но и саму любовь как таковую, сообщая другому species того и другого; и тогда другой ангел интуитивно познает не только мысль, но и выраженную в мысли любовь. Но тогда он будет познавать любовь не только через посредство акта мышления, и не только интуитивно, но также сможет познавать ее как сопровождающую нечто иное. Поэтому, если акт любви имел место в прошлом, он может напечатлевать species, и, следовательно, обладавший им ангел может говорить о нем другому, утверждая, что обладал им, лишь в своем слове и в своей мысли, и потому такая речь будет осуществляться через интуитивное познание по отношению к мысли, но не по отношению к любви, которая познавалась бы не в самой себе, а только в слове и мысли о нем. Это нетрудно применить к прочим вещам, ибо возможно, чтобы речь велась о другой вещи, постигаемой хабитуально, у которой имеется собственная species; и тогда один ангел, возбуждаемый речью другого, мог бы усматривать эту вещь интуитивно, через собственную species, если не возникнет иного препятствия; и принимал бы такое интуитивное знание не через речь, а через species, которой обладал бы сам по себе.
41. На третий довод в пункте 37. – Тем самым разрешается и трудность, затронутая в последнем подтверждении восьмого сомнения, а именно: может ли согласие, рожденное в слушающем ангеле от речи другого, говорящего ангела, быть названо согласием ангельской веры, то есть основанным на сказанном и на истине речи. Ибо я утверждаю, что, если эту речь рассматривать относительно того акта, который ангел являет в самом себе, интуитивно и через собственную species, то здесь нет места согласию веры. Это доказывается: такое слушание есть также ви́дение, ибо в акте интеллекта они могут быть одним и тем же. Но кто нечто видит, то не верит – во всяким случае, через этот акт, хотя может одновременно верить через другое средство, что не имеет отношения к нашему обсуждению. Поэтому, что касается этой части, мы утверждаем, что такая речь порождает не ангельскую веру, а знание, или очевидный опыт. Если же речь идет о вещи, явленной не в ней самой, а в ином – например, в мысли о прошлом или будущем акте, – то такое познание будет некоторым образом иметь характер ангельской веры, ибо через такое познание вещь усматривается не сама по себе и с очевидностью, а только в сказанном и через познание иного.
42. Рассматривается только что приведенное учение. – Познается ли через познание акта его объект. – Авреол отрицает это. – См. Суарес, «О воплощении», дисп. 27, разд. 3. – Так как это учение предполагает, что в слове, через познание мысли другого, познается также ее объект, остается рассмотреть этот вопрос. Его разбирает Авреол в комментарии к «Сентенциям», кн. 2, дист. 9, вопр. 1, арт. 2, и в итоге отвечает, отрицая, что единственно через познание акта, который он называет прямым актом познания, познается каким-либо способом объект этого акта. Доказывается это тем, что в противном случае усматривающий блаженное ви́дение одного ангела интуитивно усматривал бы через него Бога и, следовательно, мог бы обрести блаженство естественным путем. Первый вывод доказывается: ведь через усмотрение познается его объект; следовательно, если первое ви́дение, например, Бога, будет интуитивным, и если само видение усматривается интуитивно, то и усмотрение видения будет интуитивным видением Бога. Но такое рассуждение не имеет силы. Во-первых, если принять первый вывод, второй окажется ложным. В самом деле, ясное видение Бога не может усматриваться чисто естественным путем, потому что оно само, по своей сущности, сверхъестественно… Следовательно, кто принимает первый вывод, должен был бы, соблюдая последовательность, утверждать, что видение Бога не может усматриваться интуитивно, кроме как через ви́дение, подобное видению самого Бога. Но в действительности уже первый вывод некорректен, потому что даже если объект мысли познается в самой мысли, он не обязательно должен познаваться столь же совершенно, что и сама мысль, а потому не познается интуитивно, пусть даже мысль усматривается интуитивно, ибо познается не через собственную species, а через species иного. Это утверждение можно доказать и по-другому. В самом деле, понятие некоторой вещи репрезентирует свой объект только по способу формы, которая формально аффицирует потенцию, подобно тому, как умопостигаемая species репрезентирует по способу производящей причины. Но ни одна из этих форм не репрезентирует вещь объективно, по способу формального образа этой вещи. Следовательно, через такое объективно познанное понятие нельзя познать вещь, которую это понятие формально репрезентирует самому обладателю понятия, как нельзя познать ее в умопостигаемой species, познанной в качестве объекта.
43. Утвердительное решение многих авторов. – Тем не менее, следует сказать, что ангел, являя через речь свою мысль другому ангелу, являет в ней объект своей мысли, и наоборот: слушающий ангел, познавая мысль говорящего, познает, стало быть, в ней или через нее мыслимую в ней вещь. Такое решение, взятое в абсолютном смысле, утверждается или, вернее, предполагается многими теологами. Оккам, Quodl. 1, вопр. 7, и в комментарии на кн. 2 «Сентенций», вопр. 20; и в комментарии на ту же книгу Габриэль, дист. 9, вопр., арт. 4, говорят, что ангел, видящий мысль другого, некоторым образом познает в ней ее объект, словно в естественном знаке. Поэтому Майор в комментарии на кн. 2 «Сентенций», в последнем вопросе, ложно приписывает Оккаму то утверждение, что ангел, видящий мысль другого, не видит объекта, так как видит мысль как вещь, а не как знак: ведь Оккам прямо утверждает противоположное. Сам же Майор считает такое суждение возможным, однако в конечном счете отказывается к нему присоединиться. Зато, как представляется, его предполагает Гервей, в комментарии на книгу «Сентенций», дист. 1, вопр. 1, и Генрих, Quodl. 5, вопр. 15. И его же предполагает, как известно, Васкес в указанной выше дисп. 211, гл. 11, в пункте 62, ближе к концу, и то же самое он говорит в дисп. 38, гл. 4. Весьма склоняется к нему также Генрих в «Сумме», а. 33, вопр. 2, где говорит, что через усмотрение зримой или умопостигаемой species в ней усматривается объект, репрезентируемый через такую species. Ибо, как представляется, ход рассуждения здесь один и тот же, хотя, возможно, об акте Генрих судил бы иначе. Наконец, св. Фома и все его последователи прямо исходят из этого, ибо, с одной стороны, утверждают, что помыслы ангелов относятся не только к актам и понятиям, но и к другим вещам, как уже было сказано; а с другой стороны, считают, что такая речь непосредственно осуществляется только через явление собственных актов или понятий. Следовательно, они предполагают, что через явление актов некоторым образом является также сама вещь, и, стало быть, через акты или в самих актах слушающий познает объекты актов.
