— Я думал поспорить с человеком, а вывели меня на борьбу с козявкой! Не снесу я такого позора!
— Если ты победишь, то не все ли тебе равно, кого — человека или козявку? — сказал мальчик и схватил великана за пояс.
В одно мгновение скрутил он ему руки-ноги, перебросил через себя, да так, что рассыпались исполинские кости борца.
Изумились воины и девушки, а жених разозлился, заорал: «Экий дерзкий молокосос!» — и бросился на мальчика — хотел он отомстить за своего борца. Но Герензал встала между ними, отвела руку жениха.
Гости наградили маленького борца прекрасной белой кибиткой, навьюченной на семь одногорбых верблюдов, наградили тысячей желтоголовых овец. Мальчик пригнал овец и верблюдов на берег озера, велел своим приемным родителям перекочевать туда. Старики разбили на мягкой приозерной траве прекрасную белую кибитку, переселились в нее, а нищую лачугу отвели под кизяк.
КАК ДЖАНГАР ПРИБЫЛ
СО СВОИМИ БОГАТЫРЯМИ
В ХАНСТВО БАДМИН-УЛАНА
На другой день мальчик отправился, как всегда, проведать своего дорогого жеребенка. Опять Герензал позвала его и сказала так:
— Получил Цаган согласие моего отца, хана Бадмин Улана, на нашу свадьбу и отправился за свадебными подарками, за напитками и угощениями. Что же теперь предпримете вы, Шовшур? Ужели уступите меня ненавистному Цагану?
Ничего не ответил мальчик ханской дочери. Простился он с ней и побежал на берег озера, к луговой траве, к своему другу —жеребенку. Прибежал он к нему и горько заплакал:
— Одолеет моя сила богатыря Цагана, сына Ман-хана, да не одолеет моя сила всех воинов этого ханства — одной четвертой части мира! Одолеет моя сила воинов этого ханства, да не одолеет она воли-желания Бадмин-Улана, отца моей Герензал! Где же мой отец Джангар, который мог бы мне помочь? Где же мои побратимы — тридцать пять славнейших богатырей Бумбы? Где же моя родина, обетованная Бумба? Далеко я от нее и сам не знаю, как я забрался сюда!
И когда Шовшур так проливал священные слезы, тоскуя по своей родине, желанной Бумбе, показался на востоке столб красной пыли, упиравшийся в небо.
«Не обманывают ли меня мои заплаканные глаза?» — подумал Шовшур и еще раз посмотрел в сторону столба красной пыли. Не обманули Шовшура его глаза: эта пыль была поднята рыжим Аранзалом, скакуном богатыря Джангара.
Обрадовался Шовшур, хотел побежать навстречу богатырю Джангару, но мудрый конь Оцол Кеке остановил его:
— Человек, подобный тебе, не должен первый бежать к отцу, будто ждал его как спасителя, будто повторял его имя, тоскуя по нем. Пусть лучше Джангар сам разыскивает тебя, пусть он придет к тебе первым!
Шовшур поблагодарил Оцола Кеке за совет, вернулся к своим старикам и сказал:
— Я занемог, у меня лихорадка.
Мать не выдержала — зарыдала. Не выдержал и отец, старый человек, зарыдал. Уложили мальчика в постель, укрыли его потеплее. Сел отец в ногах у мальчика, обняла мать горячую голову; впали старики в неописуемое горе.
А в это время богатырь Джангар впереди славнейших богатырей прибыл в ханство Бадмин-Улана. Опаленный сзади степным солнцем, запыленный спереди степным прахом, еле держался он в седле на своем Аранзале. Рыжий конь исхудал до того, что мозга не стало в его костях, жира не стало на его животе, и беспомощно повисли его прекрасные уши, подобные резным ручкам кувшина.
Всадник спешился у дворцовых ворот, встал, опираясь на сгибающееся копье, и кликнул всенародный клич:
Где же он, волк моих лесов?
Где же он, лев моих пустынь?
Где же он, стяг моих бойцов?
Где же он, щит моих святынь?
Где же юный мой исполин?
Где же мой единственный сын?
Коршуном был он смелым моим,
Ястребом был он белым моим!
Люди! Того, кто мне сообщит,
Где мой Шовшур, мой стяг, мой щит, —
Будь он мужчиной — прославлю его,
Ханом державы поставлю ого!
Будь это женщина — я бы ей дал
Счастье, каким обладает Шавдал!
Семьсот тысяч людей сошлись на площади перед ханской ставкой, а ни один из них не мог помочь горю чужеземца, никто не слыхал о пропавшем воине. Заплакал Джангар. Слезы, крупные, как серьги, покатились по щекам богатыря.
В это время Шовшур говорил приемному отцу:
— Растолкайте локтями народ, проберитесь к ханской ставке, подойдите к богатырю, владетелю рыжего коня, и скажите, что воин, которого он разыскивает, находится у вас в кибитке.
Старик взглянул па больного приемыша и подумал: «Не бредит ли в жару?» Но старуха поторопила мужа:
— Ступай, старик, к этому человеку. Пусть ты погибнешь, пусть затолкает тебя семисоттысячная толпа, зато исполнишь волю больного ребенка!
Бросаемый людскими волнами с одного конца на другой, добрался наконец бедный старик до чужеземца и сказал ему:
— Воин, которого ищете вы, находится в моей кибитке.
Джангар заключил в свои объятия старика, чуть не задушил его, чуть сам не задохнулся от счастья! Привел его старик к своей белой кибитке, а там, приняв свой истинный облик, стоял, улыбаясь, Шовшур. Приняв свой истинный облик, стоил на приколе сивый скакун Оцол Кеке.
Бросились отец и сын, обливаясь счастливыми слезами, друг другу в объятия. Стали поочередно обнимать Шовшура славнейшие богатыри Бумбы. Среди них был и Хонгор, давший Шовшуру имя Лотос. Вселенную потряс его крик:
Ты ль это, мальчик мой, радость моя на земле?
Ты ль это, всадник мой, солнце мое ты в седле?
Заключил отуманенный счастьем Хонгор, Алый Лев, в объятия сына своего друга, вместе свалились они наземь. Боясь, как бы великан Хонгор не помял Шовшура, Джангар положил между ними подушку.
И кони встретились радостно: подбежал рыжий Аранзал к Оцолу Кеке, укусили кони друг друга за шеи, будто здороваясь, и долго смотрели друг на друга с умилением, соединив и спутав свои челки.
КАК ШОВШУР,
ПРОЗВАННЫЙ ЛОТОСОМ,
ЖЕНИЛСЯ НА ГЕРЕНЗАЛ
Семь дней пировали богатыри Бумбы. На исходе пира Джангар спросил Шовшура:
— Сын мой, есть ли в этом ханстве девушка, достойная тебя?
— Знайте, великий мой отец: есть в этом ханстве такая девушка, отвечал Шовшур. — Это Герензал, дочь хана Бадмин-Улана, да просватана она за Цагана, сына Ман-хана.
Решили богатыри помочь Шовшуру: выдаст, не выдаст хан свою дочь — все равно женить Шовшура на Герензал!
Сели богатыри на коней, поскакали к ханской ставке. Джангар вошел во дворец во главе своих богатырей, обратился к Бадмин—Улану с приветом, благоуханным, как степная трава, и сказал:
— Привел я вам сына своего, Шовшура, жениха для вашей Герензал.
— Вот сидит славный Ман-хан, отец богатыря Цагана, обрученного с моей дочерью, сказал Бадмин-Улан, указывая на воина, сидевшего справа от него.
Джангар ответствовал:
— Объявим состязание сторон. Победит сторона Цагана — будет он мужем Герензал. Победит сторона Бумбы — сын мой Шовшур, прозванный Лотосом, будет мужем Герензал.
Посмотрел Бадмин-Улан на богатырей Бумбы, увидел их силу и отвагу — пришлось ему согласиться с мудрым советом богатыря Джангара.
Сначала объявил Бадмин-Улан состязание коней. Стали рядом Оцол Кеке и Цохор, конь Цагана. Когда бежал Цохор, издавал он своими ноздрями звуки рожка — сорок печальных и сорок веселых ладов. Поскакали кони так, что поднятая ими пыль окутала вселенную, поскакали так, что слилась зелено-дикая земля с прозрачным небом, и Оцол Кеке первым пришел к цели. Победила сторона Бумбы.
Объявил Бадмин-Улан состязание лучников. Мишенью была тоненькая паутинка, еле видимая сквозь листву многозеленого дуба. Натянул Ман-хан, отец богатыря Цагана, свой ясеневый лук и выпустил стрелу. Взвизгнула стрела, полетела, прошла со свистом листву насквозь. Взобрались дети воинов на вершины дуба — паутинка оказалась в целости.
