– Этот бедняга, – продолжала дева, – не дерзает нырнуть в кипящий котел, чтобы выйти из него зрелым, словно золото высокой пробы. Но у него не хватает силы и отказаться от любви ко мне, предать забвению суетную страсть. У несчастного нет ни мужества сразиться, ни силы бежать.
В руках у него нет смелости, чтобы ухватиться за полу свидания,
В ногах силы, чтобы бежать от десницы скорби.
И вот он пребывает «в колебании между тем и другим».[150] Я же из-за этого старика нахожусь словно в заточении, лишенная благ и наслаждений мира. Вера, сострадание и благородство не дозволяют мне махнуть рукой, покинуть его и вернуться в родные края, так как я боюсь греха и возмездия на том свете. Я не знаю, как исцелить его боль, какой водой погасить пламя этой беды. Мое огненное тело уже готово пустить на ветер свою жизнь, из-за того, что сгорает человек из праха.
Когда Бахваджрадж выслушал рассказ, он прикусил палец от удивления, ему стало жаль беднягу, и он пролил в колодец ручьи крови из глаз. Раджа стал рыдать над его загубленной юностью, стенать над его наступившей старостью и, не медля, кинулся в тот железный котел, еще при жизни вкусил адское пламя. Но с ним была живая вода, и он выскочил оттуда невредимый телом и духом.
Дочь царя джиннов, видя чародейство раджи, мигом сошла с трона, бросилась ему в ноги, словно рабыня, и от души воскликнула:
– Что бы ты ни приказал, я – твоя раба, готовая служить тебе душой и телом. Этот страдающий старик шестьдесят два года варил халву любви в котле страсти, но, поскольку напиток моих уст был предназначен только тебе, поскольку эта розовая вода была твоим уделом, ему достался лишь дым и он не испил даже капельки из шербета благоволения.
– О дева, – отвечал Бахваджрадж, – берегись произносить сладостными устами горькие слова. Речи, подобные ключевой воде, не настаивай на горьком колоквинте. Не смущай и не совращай моего сердца. Ты в обоих мирах – моя дочь, а супруг твой – только этот муж. Я перенес это испытание именно ради него, я вкусил страдания ради того, чтобы он выздоровел.
Помощь поверженному приходит от друзей.
Так что не горюй из-за того, что он стар, не обращай на это внимания.
Бахваджрадж в тот же миг окропил старика живой водой, влил несколько капель в его рот и окунул его в железный котел. И старик, словно золото, выдержанное двенадцать месяцев, обратился в двенадцатилетнего юношу! «Нет изъяна в золоте, если оно плавится на огне».
Так раджа соединил влюбленных. Он обладал здоровым духом, и пламя и жар котла ничуть не повредили ему, не причинили ущерба. Он счастливо вернулся во дворец, а судьба восхвалила его добродетели такими стихами:
Да не коснется дурной глаз славного мужа,
Который сам – добрый знак над головой друзей.
Сердце, не стремящееся к дружбе, пронзи.
Друга, лишенного сострадания, сожги.
Ум, чуждый любви, полон изъянов.
Страстно влюбленный источает любовь.
Поскольку бурное море благородства раджи таило в себе бесценные жемчуга, он подарил золотой трон помолодевшему старику, а те два драгоценных браслета отдал бедному брахману. И нисколько не жалел об этих сокровищах. Более того, он оказал брахману множество других милостей и поднял его со дна унижения и бедности до высот богатства и благосостояния.
Попугай закончил рассказ о радже Бахваджрадже и дочери царя джиннов. Мах-Шакар собралась было пойти на свидание с возлюбленным и присоединиться к нему, как вдруг передовой отряд утра озарил мир мрака, словно лик джинна, а царь-солнце, владыка золотого трона, взошел на изумрудный престол небес.
ПОВЕСТЬ о Кубаде, царе Шама,[151] о том, как освободили царя попугаев, о том, как попугай привез из страны мрака плод жизни
На восьмую ночь, когда падишах полуденной страны солнца расположился отдыхать на троне запада, а гуляющий по ночам султан луны с восточного трона воссел на синего коня небес, солнцеликая Мах-Шакар, подобная молодой луне, украсилась, словно фазан, и призвала паланкин быстроты и носилки поспешности, чтобы отправиться на свидание с возлюбленным. Она пришла к попугаю и попросила разрешения пойти к тому, кто делит с ней страдания, воссоединиться с возлюбленным.
Видя, что ее желание и жажда свидания беспредельны, попугай сильно испугался и не вымолвил ни слова в ответ. Мах-Шакар повторила свои просьбы, вновь изложила их. Но опять она не услышала ответа и тогда сказала:
– Что же это такое? Ты не отвечаешь на мои приветствия, не обращаешь на меня внимания. Может быть, я чем-нибудь тебя обидела или ты чем-либо недоволен? Почему не отверзаешь уст?
Тут чудо-попугай, хорошенько обдумав все обстоятельства, осмотрительно и осторожно подлетел к ней, самым любезным образом произнес приветствия и славословия, выказал сердечность и задушевность.
– Упаси боже! – начал он. – Никакой обиды или недовольства тобой и быть не может. Смею ли я обижаться на госпожу, прелестную и изящную, у которой во рту живая вода, уста которой источают мед. Твой нижайший раб не в силах даже вообразить подобное, подумать о таком. Однако же я размышлял о том, что ты думаешь обо мне и доверяешь ли мне, когда я прилагаю столько усилий и стараний, чтобы ты свиделась с возлюбленным. Воистину, ты не знаешь мне подлинной цены и не представляешь, какое рвение и усердие я проявляю ради того, чтобы ты и твой возлюбленный могли встретиться и соединиться. Этой ночью, в благословенный час, под счастливой звездой ты отправишься к возлюбленному и обретешь долю в счастье свидания и радости его речей. И только тогда ты убедишься в моей искренности и преданности. Так же было с Кубадом, царем Шама: ведь и он сначала усомнился в верности и благожелательности попугая, который привез для него плоды жизни, и стал сомневаться в нем. Но в конечном итоге, когда Кубад вкусил плоды его верной службы и обрел вечную жизнь, он всей душой принял любовь попугая и стал благосклонно относиться к нему.
– А как это случилось? – спросила Мах-Шакар.
– Хранители преданий сообщают, – начал попугай, – что однажды некий злосчастный и зловредный охотник в степях Шама поставил силки, дырявые, точно его платье, чтобы в них угодили птицы. По воле случая с небесных высот спустился и запутался в тенетах отбившийся от стаи попугай. А птицелову в тот день в силок более ничего не попало. Он поместил попугая в клетку и отнес на базар.
Хоть попугай тот был мудрым и сообразительным, рассудок и разум его были бессильны против небесной воли, ибо «в час прихода судьбы зоркий глаз слепнет». Он подумал: «Если я утаю свои познания и ученость, то могу угодить к какому-либо бедняку, который, не зная мне цены, не воздаст по заслугам. Если даже он узнает мою подлинную цену и будет обо мне заботиться, то вряд ли в доме бедняка я увижу привольную жизнь и покой. Ведь великие мужи сказали: «Если посыпать голову прахом, то уж лучше из большой кучи. Если пить вино, то уж из большого кувшина». Радуется тот, кого возвеличил Аллах. Раз уж я попался и стал пленником, то лучше жить в чертогах эмира или дворце везира и вести беседы с царями и султанами. Конечно, мудрецы сравнили общение с падишахами с огнем и водой и предостерегали от подобного общения, говоря: «Когда огонь вздымает пламя гнева и вода направляет поток ярости, надобно проститься с драгоценной жизнью и со сладостной душой». Ведь сказано же:
Остерегайся благоволения царей и не старайся
Приблизиться к ним покуда жив.
Дождь – твое спасение, пока ты хочешь жить, но часто
Грозовые молнии навлекают на тебя гибель.
Шах, который издали – спасение мира.
Для тех, кто рядом с ним, – беда и горе.
Берегись, не осмеливайся служить султану,
Ибо тело льва извергает мечи и копья.
Однако приближенные к султану вместе с тем пожинают и много благ, польз и выгод, ибо люди, будучи близкими к правителю, сами достигают побед, а враги их повергаются во прах. И есть ли высшее счастье и благоденствие, чем взирать каждое утро на благословенную красоту и светлейший лик государя, чем приложить к глазам благодатную сурьму праха его ковра?»
После долгих раздумий попугай заговорил с птицеловом в таких выражениях:
– Берегись, не продавай меня бедняку и нищему, а не то не исполнятся твои желания, ибо я – птица, обладающая многими познаниями. Отнеси меня к его величеству падишаху в качестве дара и расскажи ему о моих истинных достоинствах. Я обрету покой, а ты – царское вознаграждение, так что избавишься от бедности и нищеты.
Царя той страны звали Кубад, он прославился как справедливый и правосудный правитель. Птицелов, слыша от попугая мудрые речи, видя его сообразительность, тотчас отнес его в царский дворец, вручил старшим служителям, получил от падишаха обильные дары и поспешил к себе домой довольный.
