М. Х.
Кольчуга Давида
Лукман узрел: великий царь Давид
Из крепкой стали что-то мастерит,
Связуя сотни маленьких колец.
Лукман молчал, как истинный мудрец:
При встрече с неизведанным философ
Лишь смотрит и не задает вопросов.
К тому, чтобы понять хоть что-нибудь,
Терпенье сердца – наилучший путь.
Прошли недели. Труд закончив свой,
Явился царь в одежде боевой —
Он в новую кольчугу облачился
И к мудрецу Лукману обратился:
«Теперь ты видишь то, что я сковал:
Сия одежда выше всех похвал —
Спасет кольчуга чудная моя
В бою и от стрелы, и от копья!»
Лукман ему ответил: «О владыка,
За эти дни и я секрет великий
Познал, твое искусство изучив:
Спасается лишь тот, кто терпелив!»
Три животных символизируют тройственный состав человека: волк – животную душу ( нафс), лиса – разум (акл), лев – дух (рух). Для успешного продвижения ученика по суфийскому Пути «царствующее», высшее начало в человеке – дух («лев») – должно лишить самости («убить») эгоистические порывы животной души («волка»), а со стороны разума («лисы») принимать только те советы, которые способствуют духовному развитию («насыщению льва»).
Д. Щ.
Охота
Однажды лев, не размышляя долго,
Охотиться позвал лису и волка:
Мол, свита государю пригодится,
Чтоб перед ней отвагой погордиться.
Ведь даже месяц в небе в полный рост
Выходит только в окруженье звезд.
При этом лев, охоту зная тонко,
Словил оленя, зайца и козленка,
А спутники, скрывая аппетит,
Надеялись что он их угостит.
Когда на плоть и кровь они воззрились,
Их мысли алчные от льва не скрылись.
А он царем нелицемерным был,
И лишь правдивость в подданных любил.
И лев подумал: «Вы, как погляжу,
Юлите! Ну, так я вас накажу!» —
И с грозным ревом обратился к волку:
«В делах житейских не лишен ты толка,
А потому, бесхитростный судья,
Ловитву пусть поделит речь твоя!»
Ответил волк, показывая зубы:
«Тебе, я знаю, оленина люба,
Козленок, как визирю, мне пойдет,
Ну, а лису сегодня заяц ждет!»
Лев заревел в ответ: «О жалкий пёс,
Какую чушь ты пред владыкой нёс!
Как ты посмел столь глупый дать ответ?!»
Удар – и волка средь живущих нет...
Затем лису властитель вопрошает:
«Как мясо делим? Пусть твой ум решает!»
Лиса в ответ: «О царь, тебе олень
Пойдет на завтрак – будешь сыт весь день,
Козленком, повелитель, отобедай,
И пусть тебя навек минуют беды,
А зайцем ты отужинай – и вот
Задремлешь сладко, ублажив живот!»
Лев удивился: «Говорят не зря,
Что ты, лиса, – опора для царя,
Ты так меня сумела умилить!
Но где ж ты научилась так делить?»
А та: «Властитель, волк мне дал урок,
И тот урок пошел мне сразу впрок!..»
...Коль Бог захочет, коль позволит рок,
Из бед чужих ты извлечешь урок.
Здесь рок сказался в том, что лев сперва
Услышал волка жадного слова...
...Помилована благостной судьбой,
Ушла лиса, довольная собой.
Рассказ намекает на суфийское положение о том, что разные люди минуют «стоянки» и «переходы» духовного Пути с неодинаковой скоростью. Успешность каждого здесь зависит от свойств его души, и некоторые могут за короткий срок значительно продвинуться в духовной иерархии («неужто возраст – мудрости причина?»).
Д. Щ.
Юный полководец
Пророк созвал сподвижников ретивых,
Чтоб покорить державу нечестивых,
А полководцем не бойца седого,
Но воина назначил молодого,
Чем в войске пересуды породил
И в ветеранах ревность возбудил.
Один из них вскричал: «Нам не к лицу
Повиноваться этому юнцу!»
В ответ Пророк нахмурил гневно брови
И молвил, прикусив губу до крови:
«Ответь, кричавший громко и бесчинно:
Неужто возраст – мудрости причина?
Неужто борода твоя мудра,
Коль в ней сверкают нити серебра,
А у другого голова черна,
И оттого не может быть умна?
Сей юноша не раз уже в бою
Являл мне проницательность свою.
Коль ищешь суть, на внешность не смотри,
Но разгадать старайся, что внутри!»
В образах эмира и раба явлены два разряда людей: одни пекутся о мирском (хозяин, обладающий и кичащийся властью), а другие заботятся о духовном (раб, не имеющий ничего своего, т. е. уповающий только на Бога). Рассказ двояким образом отвечает на вопрос: почему конкретный человек принадлежит к тому или иному из этих разрядов? Первый ответ – традиционный: такова воля Создателя («Мне дал упражняться в молитве и вере // Тот Самый, Кто держит тебя возле двери»). Более глубокий пласт понимания приоткрывается через сравнение духовного человека с рыбой, а плотского – со зверем, который по своей природе не может обитать в воде (вода – распространенный суфийский образ единения со Всевышним): «Пойми же, так было всегда и везде, // Что звери – на суше, а рыбы – в воде». Следовательно, предрасположение каждой души к тому или иному образу жизни определено тем состоянием, в котором она вступила в наш мир.
Д. Щ.
Раб Сонкур
Сонкуру хозяин промолвил: «Мой раб,
Отправиться в баню с тобой нам пора б!»
Неся притирания, щелок, лохани,
Сонкур за хозяином двинулся к бане.
Молитвы полуденной срок наставал,
В мечеть муэдзин мусульман созывал.
Раб молвил: «Хозяин! Душа жаждет света,
И вот уже слышен призыв с минарета.
Позволь мне в мечеть на молитву зайти,
Хвалу Господину миров вознести,
Пасть ниц средь хранящего веру народа.
А ты подожди, если хочешь, у входа!»
Хозяин остался у двери. Вот срок
Молитвы полуденной вскоре истек,
Уж вышли наружу и старцы и дети,
И только Сонкур оставался в мечети.
Хозяин Сонкура позвал, осердясь,
А тот ему: «С Богом сокрытая связь,
Хозяин, сильней твоего повеленья:
Он держит меня в состоянье моленья!
Немного еще ты у двери побудь,
Я выйду – и сразу продолжим наш путь!»
Но, сколько хозяин ни звал, ни кричал,
Все тот же ответ он опять получал.
Спросил он: «К чему препирания эти?
Зачем ты один остаешься в мечети?»
А раб: «Уж давно бы я вышел, да вот —
Создатель отсюда уйти не дает:
Мне дал упражняться в молитве и вере
Тот Самый, Кто держит тебя возле двери!..»
...Не пустит на сушу морская волна
Того, кому глубь в обладанье дана,
И в бездну морскую не выпустит суша
С рожденья на ней поселенные души.
Пойми же, так было всегда и везде,
Что звери – на суше, а рыбы – в воде!
Под покровом внешней морали здесь скрывается иносказание о том, что человек может осознавать себя как на уровне духа (рух), так и на уровне животной души ( нафс). Человек, отождествивший себя с высшим «Я» («мудрец»), управляет своими страстями («Гневом и Вожделеньем»), а находящийся на «плотском» уровне («властитель») – ими порабощен.
Д. Щ.
Царь и мудрец
Сказал властитель, встретив мудреца:
«Мы чтим в тебе духовного отца.
О суфиях заботы нам не чужды, —
Скажи, какие ты имеешь нужды?»
А тот: «Я обеспечен всем вполне,
Ведь двое слуг прислуживают мне,
Из коих каждый в сане столь великом,
Что сам приказы отдает владыкам!»
А царь в ответ: «Сколь речь твоя странна!
Я им служу?! Но как их имена?»
Мудрец ему: «О да, свои веленья
Тебе диктуют Гнев и Вожделенье.
Ты думаешь – над нами ты царишь,
А сам всечасно волю их творишь,
Лишь царское себе присвоив имя.
Но настоящий царь владеет ими!»
Медресе» (религиозным училищем) для наставляемых душ служит весь мир, а «учебными пособиями» – все его обитатели, все стихии, все события и явления жизни. «Урок», преподаваемый Богом душе, ни на миг не прекращается. Эти положения суфизма иллюстрируются притчами, включенными в данный раздел.
Притча как бы иллюстрирует слова Корана: «...Ни один человек не знает, что случится с ним завтра; ни один человек не знает, на какой земле он умрет...» (31, 34) – и содержит скрытый призыв стремиться не к внешним, материальным («чтоб в Индию он был перенесен»), а к внутренним, духовным, переменам.
