на труп Амира Мубариза, каждый из них нанес удар мечом. Малик Махмуд, получив известие, растерянный, вышел из дома, обругав и осыпав проклятиями Малика Хайдара. Но дело уже было сделано, помощь была бесполезна. «Исправлять событие надо прежде его [свершения]». Он очень сожалел о сем постыдном [поступке]. С гонцом он отправил послание, умоляя Малика Гийас ад-Дина о приезде. В то самое мгновение, как это случилось, Амир Хаджи Мухаммад выехал из своего дома в Пуште Мала, оттуда в Пуште Йари, что на побережье и в лесу. Весь народ собрался к нему. Мир Мухаммад-
лала, Амир Саййид-‘Али, сыновья Мира Хасана ‘Али, Амир Шайх и Амир Джамал, которые приходились близкими родственниками Амиру Мубаризу (Амир Мубариз приехал в Пуште Заве в расчете на помощь этих людей. Кроме того, в его доме находилась дочь Мира Хасан-‘Али), все они, обидевшись на Амира Хаджи Мухаммеда, стали жить в одном месте. Эмиры Барзана переправили через реку Амира Касима сына Амира Мубариза, которому в тот день /
213/ исполнилось 12 лет, и все вместе сосредоточились в крепости Барзан.
Когда Малик Гийас ад-Дин прибыл к верховному правителю и увидел боязнь людей [оставаться] в домах и стечение народа на берегу реки и в укрепленных местах {296}, начал он осуждать и выговаривать: «Я потому взял сторону Амира Мубариза, что не было доверия к этим людям. О заговоре я знал, ибо шли разговоры. После достижения желаемого они делают происшедшее поводом для обиды. Вражда Амира Мубариза была лучше дружбы этих людей. Как ты мог допустить, чтобы сей поступок совершил твой неопытный сын? Я страшусь несправедливого убийства, ибо сей грех может оборвать жизнь молодого человека». Так и случилось в действительности. Месяц спустя умер двухлетний Мухаммад-Ма’сум-мирза сын Малика Хайдара, а через три месяца и сам он перетащил свои пожитки в загробный мир. Об этом будет рассказано на своем месте.
Одним словом, у дворца малика собрались его и Малика Хайдара нукары со всеми «приложениями и дополнениями». Никого не осталось во дворце, кроме Амира Хусайна. Эмиры увезли Малика Мухаммеда сына Малика Йахйи из Пеласи к себе и возвели его на правление.
Правление Малика Мухаммада сына Малика Йахйи, [который был посажен на престол Систана] благодаря стараниям эмиров
Малик Мухаммад был молодцем, внешне не лишенным красоты, искусным наездником, прекрасным копьеносцем, лучником и стрелком из мушкета. Однако у него не было опыта в делах, и рука его не имела жемчужины доброты, главного источника могущества всякого властелина. Ежедневно он садился на коня и со знаменем и другими [атрибутами] власти выезжал на охоту. Его окружали эмиры Систана. В местности Пушт-и Зирих, где были действительны приказы эмиров... {297}, готовили царскую еду. Так продолжалось три месяца. Малик Махмуд со своими нукарами, родственниками, мулазимами, старыми и новыми, и жители Бар-и Зириха не обращали на это внимания. Народ Зириха собрался ко двору малика. Накиб Джамал, управляющий делами, хотел поехать туда, /214/ помешать Амиру Хаджи Мухаммаду и разогнать сборище. Малик Махмуд запретил ему: «Лучше избегать подобных дел. Власть Малика Мухаммада для меня подобна движению частиц против солнца. Эмиры раз за разом обнаруживают свою сущность. Вреда от подобных действий нам не будет!»
В конце концов накиб Джамал, Раис Ахмад, накиб Махмуд, Малик Гийас ад-Дин и Малик Насир ад-Дин выехали в место остановки эмиров, встретились с Амиром Хаджи Мухаммадом. Амир Хаджи Хусайн поехал с ними. Он осудил своих людей. Слуги Малика Мухаммада раскаялись в своих приготовлениях, опасаясь Малика Хайдара. Малик Касим, его родственник, оказал ему поддержку, и он удалился в Сарабан.
Бесстыжие эмиры в союзе с накибом Джамалем и накибом Махмудом прибыли в Пуште Заве. Верховный правитель расспросил об обстоятельствах Амира Мухаммада-лала, Амира Саййид-‘Али и эмиров Пуште Заве. Они отрицали участие в этом деле Хаджи Мухаммада. Из-за обиды на Амира Мухаммада они рассказали правду о его оскорблении. Желая отблагодарить, он каждому подарил арабского скакуна с расшитым золотом седлом, пояс и почетное платье. Амир Хаджи Мухаммад вновь приступил к отправлению должности вакиля.
Некоторое время спустя верховный правитель пожелал прибыть в Джарунак, в дом и сад своего отца. [Другие] малики, так же как и эмиры Пуште Заве, остановились в своих домах.
Амир Хаджи годом ранее восстановил крепость Кал’а-йи Тагрун и выехал туда. Время от времени эмиры собирались. Дела наладились.
Когда верховный правитель приехал в Джарунак, поместив Малика Хайдара в доме своего дяди с отцовской стороны, Малика Абу Исхака, он развернул такую [деятельность] по устройству празднеств и благотворительных угощений, что никто не мог сесть за еду и питье в своих домах. Знать и родственников приводили в место, где накрывали столы, как с помощью ласк, так и по принуждению, мулазимов — по обязанности, прочий люд — в соответствии с указом. /215/ Все это имело место с 1 ша’бана до ночи 10 рамазана. 10 рамазана нежное тело совсем еще юного отрока стало лихорадить. Поскольку за несколько дней до этого славного малика посетила мысль о перестройке селения Рашкак в город, а также мысль о необходимости переменить место жительства ради облегчения болезни Малика Хайдара, он выехал в Рашкак.
В пятницу 11 рамазана 989/9 октября 1581 г. в полночь он прибыл в ту местность. Старосты Рашкака: накиб Шамс ад-Дин, накиб Хусайн-Ахмад и устад Гулам-‘Али, плотник, дома которых по укрепленности и простору были словно крепости, предоставили свои жилища маликам и их родственникам. Великий верховный малик разместился в доме устада Таджа, который был местом пребывания покойного Малика Султан-Махмуда. Малик Гийас ад-Дин поселился в доме накиба ‘Али сына накиба Шамс ад-Дина, Малик Наср ад-Дин ва-л-хакк — в доме накиба Касима сына накиба Хусайна. Рашкак, большое укрепленное селение, с севера на юг был сплошь заселен знатью. Базары сомкнулись. Дом верховного малика на [расстоянии] 50 джарибов обнесли крепостной стеной с башнями и зубцами. Под башнями соорудили двое ворот, которые всегда оставались местом зодиака счастья. От резиденции правителя, находившейся в самом центре, до восточных и западных ворот на расстояние двух джарибов [тянулась] площадь, где постоянно собирались низшие и знать. В тот дворец могущественного правителя, на арену могущественного, как небо, правителя сходились вся знать, гости, послы и простой народ. Каждое утро и вечер до времени, когда начинали пир и расстилали скатерти [с угощением], там толпилось такое множество народа, описать которое нет слов. От дурного глаза случилось трагическое событие и великая беда — смерть света очей добра и благородства, опоры государства и
