Отец ответил:
— Чтоб в деле Сасана преуспеть, надо быть быстрым — всюду поспеть. Ум проницательный надо иметь и смелость в кармане — чтобы посметь. Будь же, мой сын, проворней птицы, лукавей лисицы, стань шакала ночного хитрей, голодного волка наглей. Кремнем усердия счастье свое высекай, в дверь удачи стучать не уставай. Не ленись, обойди все пути, в каждый колодец ведро опусти, пастбище в каждой долине найди, в любую пучину, коль надо, войди. Проникнуть всюду старайся, просить не стесняйся. Ведь Сасан на посохе своем начертал слова, что потомкам завещал: «Кто бродит — находит, кто ищет — снищет!»
Нерадивым не будь — это знак злосчастья: лень рядит людей в одежды несчастья. В ней зародыш усталости, лень ведет к старости. Это — ключ к нужде, это — путь к беде. Она — признак глупости, слабости, тупости. Тот, кто хочет сладкого меда вкусить, о лени должен забыть; тот, кто хочет добычу поймать, долго не должен спать.
Будь смелым, не прячься, присмирев, даже если тебя преследует лев, — только неустрашимость развяжет язык и придаст решимость. Без нее не достигнешь ни богатства, ни уважения, ни высокого положения. Лень ведет к расслаблению, расслабление — к поражению, всякому делу она мешает, надежды людские разрушает. Поэтому сказано в пословице, что счастье только дерзкими ловится: «Удалой — удачлив, трус — незадачлив». С птицами ты, сынок, вставай, львиную храбрость проявляй, как хамелеон, будь упорен и цепок и волчьею наглой ухваткою крепок, прожорливым стань, как дикий кабан, будь проворным, словно степной джейран! Если надо, хитрой лисой обернись, у верблюда терпению научись. Коль нужно, стань умильным котом, а то, как сорока, пестрым махни хвостом. Будь Касира[348] хитрей, любезней аш-Шааби[349], Амра[350] мудрей. Стань, как аль-Ахнаф[351], терпеливым, словно Ияс[352], прозорливым. Как Абу Нувас[353], будь бесстыден в речи, у Абу-ль-Айна[354] научись красноречию: людей отливкою фраз плени и словами красивыми обмани. Но прежде чем разложить свой товар, ты разузнай, каков нынче базар, смажь сосцы, до того как доить, расспроси о дороге, прежде чем уходить, по полету птиц сумей предсказать[355] — и начало следов с их концом связать. Кто заботу о делах проявляет, того и радость не покидает, а кто небрежность допускает, тот и добычу упускает. Тяжкой ношей себя не обременяй, зря красотками ум не занимай, людям лишними просьбами не докучай. Моросящим дождичком будь доволен — вызвать ливень с небес никто не волен. Благодари и за жалкие крохи: знай, сынок, никакие дары не плохи. Не горюй, если получишь отказ, — и камень струйку даст иной раз, не теряй на милость Аллаха надежду, не верит в нее лишь неверный — невежда[356]. А если выбрать тебе предстоит меж зернышком, что на ладони лежит, и жемчужиной, что море только сулит, ты себе зернышко выбирай: день нынешний завтрашнему предпочитай. У отсрочек привкус неприятный: к цели идешь и вдруг — ход обратный. Посуливший всегда найдет извинение — далеко от посула до исполнения. Будь терпеливым и терпимым, усмири характер неукротимый. Когда деньги тратишь, будь умерен: расход с доходом должен быть сверен. Не держи ладонь беспечно разжатой, пусть не будет она и вечно сжатой.
Если встретишь в городе плохой прием, если что-то тебе не понравится в нем, все связи с ним порвать торопись и скорей на верблюда садись. Ищи страну, где обильна еда и где не подстережет беда. Не считай путешествие за мучение — тебе на благо передвижение, ведь все ученые нашего времени и славные шейхи сасанова племени — все в один голос утверждают, что путники печали не знают и прибыль великую получают. Они порицают тех людей, что боятся расстаться с землей своей, что в далекий путь страшатся пуститься и весь свой век довольны крупицей. Но если ты решил двинуться в путь, не только посох с сумой не забудь — друга верного нужно тебе найти, прежде чем в дорогу пойти. Дома не строят, не выбрав соседа, а в дороге сосед — с кем мила беседа.
Звездой путеводною стань, мой совет!
Прими его, сын, как отцовский завет.
Такого совета никто не давал,
Чтоб столько премудрости он содержал.
Я каждое слово обдумывал в нем,
Полезные мысли я пролил дождем.
Согласно завету теперь поступай
И мужем разумным по жизни ступай!
Чтоб люди сказали: «Вот истинный львенок:
У мудрого льва он набрался силенок».
Ты выслушал, сын, мое завещание — да станет полезным увещание! Хвала тебе, коль послушным будешь, горе, если его забудешь. Я уйду, но Аллах следить за тобою станет. Надеюсь, что сын ожиданий моих не обманет…
И ответил сын:
— О мой родитель, ты мне единственный повелитель: пока не пришли минуты прощальные, твой трон — не носилки погребальные. Ты дал такой правильный завет, разумней которого в мире нет: так ясно ты обозначил пути, по которым следует мне идти. Поверь же, отец, что, если придется мне пережить твой конец (избави бог сию горечь вкусить!), я, подобно тебе, стану праведно жить, по твоим стопам тенью буду ходить! Чтобы люди сказали: «Сегодня ночь подобна вчерашней ночи точь-в-точь! Хоть вечернее облако уплыло, такое же утром его сменило».
Абу Зейд от радости задрожал, улыбнулся наследнику и сказал:
— Твою мать ни в чем нельзя обвинить: моего ты семени нить!
И заключил аль-Харис ибн Хаммам:
— Мне сказали, что, когда сасаниды заветы старца узнали, предпочли они их заветам Лукмана[357], наизусть затвердили, как «Мать Корана»[358]. И поныне словно святыню их почитают, для детей своих лучшим уроком считают и на золото их не променяют.
Перевод В. Борисова
Басрийская макама
(пятидесятая)
Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Такое унынье однажды мной овладело, что из рук валилось любое дело. А я слышал, что священных мест посещенье дарует душе исцеленье. И вот, чтобы угли тоски погасить, я решил Басрийскую мечеть посетить: она во все времена ученого люда была полна. Застал я там множество признанных мудрецов и к источникам знания припавших юнцов. Слова под сводами, словно птицы, звенели, а в углах сверчками перья скрипели. Под этот шум в мечеть я вошел, взглядом собравшихся обвел — и на возвышенье посреди мечети старика в ветхой одежде приметил. Вознесясь над всеми, он речь держал, несметной толпой народ его окружал.
Устремился к нему я, как на водопой — чтоб утолить души моей зной. Я стал пробираться в середину, толкая людей и в бока и в спины, пока не уселся напротив него — и узнал в нем друга своего! Это был Абу Зейд, без сомнения! И его лицезрение рассеяло мои горести и мучения.
Когда Абу Зейд меня увидал, он собравшимся такие слова сказал:
— О жители Басры, Аллах даровал вам заботу свою — вы живете словно в раю! Как деяния ваши благородны, как ваши качества превосходны, как ваши угодья плодородны! Город ваш — воплощение чистоты[359], невиданной красоты. Пастбища ваши так велики, просторы Тигра так широки! Ваша кибла[360] правильней всех других! Сколько рек вокруг, сколько пальм на них!
Ваш город — преддверье святого храма, оплот ислама! Ты, Басра, — крыло из двух крыльев мира[361], благочестием славятся дела твоего эмира. Языческий смрад не грязнил тебя: ты не знала ни идолов, ни храмов огня[362], одному лишь Аллаху ты навек подчинилась, только милостивому[363] молилась. В Басре так много мест святых, мечети ее не бывают пусты. Мужи ученые в этот город съезжаются, здесь наукой умы их питаются. Гробницы Басры благословенны, и границы ее неприкосновенны. Корабли здесь встречаются и караваны, морские киты и степные джейраны, бедуин и работящий феллах, горожанин оседлый и бродяга-моряк, лучник и рыбы речной ловец, копейщик и пастырь пугливых овец. А как приливы в Басре бурливы, как далеко отходят отливы!..
Что касается вас, басрийских жителей, то и среди врагов нет ваших хулителей. О ваших достоинствах никто не спорит, непослушанье властям вас не позорит. Вы — самые набожные из правоверных, путей вы ищете самых верных. Ваш ученейший муж — мудрец всех времен: на века труд великий им совершен[364]. Среди вас был тот, кто основы грамматики заложил[365], и тот, кто стихам размеры определил[366]. Все у вас есть, чем можно гордиться, — басриец первым быть стремится в делах справедливых, в занятиях благочестивых. Вы молитву в день Арафата[367] установили и в час розговенья первыми рынки открыли[368]. Громче всех муэдзины в Басре взывают, на рассвете с постелей людей поднимают, о начале молитвы возвещают и в зимний холод, и в летний зной, поют голоса их, словно ветер морской. Ведь известно предание, от пророка идущее назидание: «В Басре клич муэдзинов об утренней благостыне далеко будет слышен, как гудение пчел в пустыне». Слава Басры, предсказанная пророком, разлилась по миру широко. Этой славы в веках не умолкнет звон, даже если ваш город будет дотла разорен и судьбою с лица земли сметен…
