Маснави (поэма о скрытом смысле) - Джалаледдин Руми

Послушайте, я расскажу вам ныне,

Что за повадки у людей в Казвине,

У коих на плечах и вдоль спины

И львы и барсы изображены.

Казвинцы их наносят без опаски

Посредством игл, а также синей краски.

Однажды перед банщиком умелым

Казвинец лег, сказал: «Займись-ка делом!»

Спросил казвинца банщик: «Что колоть?»

«Изображеньем льва укрась мне плоть!

Чтоб сам во льва отныне превратился

Я, тот, кто под созвездьем льва родился,

Не пожалей, любезный, краски синей,

Чтоб удивились все у нас в Казвине!»

«В какой колоть мы будем стороне?»

«Коли,— сказал казвинец,— на спине.

Чтоб прям я был, не ведал колебанья

Ни в час застолья, ни на поле брани!»

Искусный банщик, верный ремеслу,

Вонзил в казвинца первую иглу.

Казвинец вздрогнул, закричал от боли:

«Что на моей спине ты, банщик, колешь?»

Ответил тот: «Я в ремесле умел,

Изображаю льва, как ты велел!»

Казвинец, дух переводя едва,

Спросил: «С какой ты начал части льва?»

Ответил банщик: «Начал я с хвоста!»

Сказал казвинец: «Прочие места

Накалывай иглой своей бывалой,

Лев обойдется без хвоста, пожалуй!»

И банщик снова проявил усердье,

Которое не знает милосердья.

«Что ты творишь?» — спросил казвинец глухо.

«Я львиное изображаю ухо!»

Казвинец молвил: «Льву не нужен слух,

Пусть лучше будет глух он и безух!»

В казвинца банщик вновь иглу вонзил,

И взвыл бедняга из последних сил;

«Какую колешь часть его ты тела,

Что так мое изрядно заболело?»

«Колю живот, готова половина»,—

Ответил банщик жителю Казвина.

Казвинец простонал: «К чему живот

Тому, чей синей краски полон рот!»

Опешил банщик: верная игла

Ему впервые стала немила.

«Где видел ты царя зверей без уха,

Не то что без хвоста, но и без брюха?

Великий бог не сотворял вовек

Подобных львов, почтенный человек.

И, нанося узор, не в нашей воле

Тебя, почтенный, уберечь от боли!»

Всем, чтобы нас гордыня миновала.

Стерпеть уколов предстоит немало.

Зато пред тем, кто плоть смирил, должны

Склониться солнца лик и лик луны.

Кто умертвил в себе соблазн гордыни,

Тот царь земли и царь небесной сини.

И пламень Знанием зажженных свеч

Лишь Истина и может уберечь.

С собою лев охотиться в лесу

Позвал однажды волка и лису,

Чтоб помогли они ему нести

Добычу на обратном их пути.

С собой он взял их вопреки обычью,

Хоть этим умалил свое величье.

Но ведь порою блещет и луна,

Толпою малых звезд окружена.

Ловитва слишком долгой не была.

Поймали зубра, зайца и козла.

Известно: плотью тот не отощает,

Кто на охоте льва сопровождает.

Великою была владыки милость —

Алела кровь добычи и дымилась.

Лиса и волк, опьянены поживой,

Дележки ожидали справедливой.

И видел лев, столь опытный в ловитвах,

Голодный блеск желаний их нехитрых.

Цари людей, цари зверей лесных

Нам не прощают помыслов кривых.

И лев решил: «Я, попрошайки, вам

За вашу алчность жалкую воздам!»

Он зарычал, в подручных страх вселив:

«Ты мыслишь, волк, что я несправедлив.

Так стань частицей моего величья

И раздели по-своему добычу».

Затрясся волк: «Ты заслужил всех боле,

Мясистый зубр — твоя, владыка, доля.

Козел, он потощей, он мне сгодится,

А зайца пусть возьмет себе лисица!»

«О жалкий зверь, не волк ты, а дворняга,

Когда совет свой глупый счел за благо!» —

Так лев сказал и, думая не долго,

Ударил лапой, и не, стало волка,

Лев рек лисе: «Свежатину сама

Дели, коль не лишилась ты ума!»

«Ну что ж,— лиса с почтением сказала,—

На завтрак скушай зубра для начала.

Козел тебе пусть будет на обед.

Да проживешь ты, шах мой, двести