мужественных, храбрых, отважных людей, и [пусть] он (т. е. отряд) будет тверд и приложит усилия для отражения их (т. е. врагов)”.
В связи с этим последовал приказ благословенного [Абдулла-хана], чтобы Шахим-бий повел войска левого фланга против врага. Этот эмир, уповая на помощь милости всепрощающего господа, выступил с победоносным войском, в котором каждый [воин] был сжигающим огнем или красиво протекающим ручьем на поле брани, резким ветром во время верховой езды, терпеливой землей при совершении самоотверженного поступка. Рассыпающие огонь мечи [их] были привязаны к поясу мести, а копья [их, несущие] бедствие врагу, лежали на шее, между ушами коней.
На следующий день, когда появились передовые отряды утренней зари, на окраинах Хаваса [330] произошла встреча двух жестоких и отважных войск.
Месневи
Утром, когда из покоев чудесного дворца
Светоч востока, [солнце], рассыпает свет во все стороны,
Он снимает зеркало с поверхности вращающегося неба
И показывает лик мира тысячами оттенков.
Сила и величие врагов, многочисленность вражеских войск заставили бледнеть смелых воинов [Абдулла-хана]. По причине малочисленности людей [Абдулла-хана] в зеркале воображения многих мужей не показалась картина встречи [в бою с неприятелем].
Однако распорядительный эмир Шахим-бий, уцепившись за непоколебимую опору [Абдулла-] хана, не имеющего себе равных, сделав предметом устремлений [своего] чудодейственного взгляда великий коранический стих: “Сколько небольших отрядов победило отряд многочисленный с дозволения Аллаха!” [331], вместе с остальным войском, покорителем стран, тронул боевого коня.
Месневи
Подошли друг к другу с двух сторон войска,
Выстроили ряды для битвы,
Ржание коней, крики воинов
Заставили бледнеть лик солнца на небе.
Тронув боевых коней,
Двинулись они все разом. /203а/
Они напали друг на друга с мечами в руках,
Окрасили кровью землю в цвет тюльпана.
Марс-кровопиец под этим голубым небом от страха перед этой битвой, перед яростью борьбы и сражения бросил в сторону проливающий кровь меч. Симак-и Рамих [332] от безмерного страха и ужаса расколол на мелкие куски [свое] блестящее копье. Блеск мечей и пик, сверкание копий и мечей во время нанесения удара в пыли битвы казались вспышками молнии среди черных туч. Кончики копий в руках воинов напоминали сверкающий метеор.
Наконец Шахим-бий, который является чудом [в проявлении] храбрости, повестью на страницах мужества, со всем войском и гордыми мужами царского двора вновь совершил нападение на злосчастных врагов. Одной смелой атакой, одной вылазкой он обескровил все вражеское войско. Враги, пока могли, твердо стояли ногой упорства на поле брани, гнали боевых коней и бросали себя в пучину гибели. Наконец они дружно избрали путь отступления, сошли с пути борьбы и пошли по пути бегства. Много людей попало в плен. В частности, был взят в плен Тукай мирахур — убийца покойного, прощенного богом Хусрав-султана.
После такой настоящей, бесспорной победы победоносное войско [Абдулла-хана], возблагодарив бога за милости и безграничные дары, подобрало победоносные поводья. С победой и торжеством [воины] поспешили к прославленному смелостью хакану и обрели счастье, припав к ногам [хана]. Они привели пленных пред светлые очи [хана] и по [его] приказу отрубили им головы.
После этого великого события его величество [Абдулла-хан] одарил царскими милостями и дарами тех эмиров и всех тех мудрых воинов, которые в столь опасном месте жертвовали жизнью и мстили [врагам]. Он повысил их положение до зенита неба, до высшей точки Сатурна.
Отсюда победоносный и торжествующий, очень счастливый [Абдулла-хан] отправился в столицу державы. В конце лета, когда степи и сады были украшены цветами и пахучими растениями, [Абдулла-хан] величественно прибыл в славную, благословенную столицу.
Стихи
Хвала Аллаху, вернулся из поездки хан времени,
Великодушный, сильный, могущественный и счастливый. /203б/
Рассказ об обрезании благословенного шах-заде Абу-л-Фатх Абд ал-Му'мин-султана осенью, в дни Михригана [333]
Великий и славный [Абдулла-]хан провел зиму в этом году, то есть в 985 году, в благословенном стольном городе [Бухаре]. В конце [месяца] Хут [334] во всем величии и великолепии он направился в Несеф. Преисполненный счастья от победы и радостный, хан охотился всю весну, когда зефир старался оживлять [людей], подобно дыханию Исы, а ветер [в месяце] фарвардине [335] разукрашивал зелень и пахучие растения, [уподобляя их] китайской галерее. После того как он освободился от охоты на птиц, летом, когда жара достигла высокой силы, он вернулся и остановился в стольном городе Бухаре. В это время в великом сердце государя [Абдулла-хана], повелевающего, как Искандар, возникла мысль об обрезании благословенного шах-заде. Он послал добрых вестников в разные концы [страны] для приглашения высокодостойных султанов, высокопоставленных эмиров, могущественных князей. Он отправил человека в Несу [336] и Баверд [337] за достойным султанской власти, величественным потомком султанов времени Абул-Мухаммад-ханом ибн Дин-Мухаммад-ханом, который был дядей со стороны матери благословенного хан-заде [Абд ал-Му'мина]. Намерение, которое таилось в ярком сердце [хана], раскрыло лик перед правильным мнением его (т. е. Абул-Му-хаммад-хана).
Когда упомянутая счастливая весть распространилась, разнеслась во все стороны мира и слух об этом празднике дошел до высшей точки неба, военачальники стран на суше и на море, гордые мужи всех городов и областей тотчас же направились с надеждой ко двору [Абдулла-хана], прибежищу мира, они отправились в путь шагами старания и усердия. В особенности [это относится к] Абул-Мухаммад-хану. Столпы [его] государства препятствовали поездке его и заявили: “Не следует идти: до сегодняшнего дня ни один из наших султанов не склонил голову покорности перед ханами Мавераннахра”. Несмотря на это, он (т. е. Абул-Мухаммад-хан) не слушал их заявления ушами согласия. Уповая на помощь счастья могущественного [Абдулла-хана], он решил встретиться [с последним]. Когда пришла весть о его прибытии, его величество [Абдулла-хан] послал навстречу [ему] всех эмиров и везиров.
На следующий день по ходатайству света очей благородных, отмеченного милостью бога его святейшества Ходжи /204а/ Калана, да будет долгой его жизнь, который из поколения в поколение с мольбой клал земные поклоны роду его (т. е. Абдулла-хана), состоялась встреча между ними (Абдулла-хана с Абул-Мухаммад-ханом). Последний представил пред светлые очи благословенного [Абдулла-хана] дорогие подарки, славные дары, он подарил ему несколько раз по девять легких боевых коней, которые во время бега оставляли позади Рафрафа [338] и Борака [339], в доспехах, украшенных золотом, с чепраками, вышитыми золотом, а также быстрых верховых животных, цепь верблюдов. [Он преподнес] и другие подарки, какие только можно вообразить. Его величество [Абдулла-хан] нежно заключил
