южноиндийского бога гор и североиндийского бога войны.
Фигуры богинь в индийской мифологии должным образом дополняют образы своих мужей-богов. Так, Сарасвати, супруга Брахмы, является покровительницей наук и искусств, а лотосорожденная Лакшми, супруга Вишну, служит живым воплощением красоты, дарует богатство и процветание. И сложному образу Шивы, выступающему то как углубленный в созерцание отшельник, то как неутомимый носитель смерти и разрушения, соответствует фигура его супруги, которая выступает в двух ипостасях: в одном воплощении она — добродетельная и благочестивая Парвати, в другом — могущественная и воинственная Дурга, или Кали, которая в тамильском пантеоне слилась с матерью Муругана — наводящей ужас богиней войны Котравей.
У Котравей пронизывающий взгляд огромных немигающих глаз, почерневшая от яда шея, грудь закрыта кожей ядовитой змеи, плечи прикрыты слоновьей кожей, а бедра и ноги завернуты в шкуру кровожадного тигра. В то же время богиня, стоящая на одной из двух голов могучего асуры о двух туловищах и сжимающая в руках всепоражающий трезубец, наделяется красотой Лакшми и мудростью Сарасвати.
Двенадцатая глава, повествующая о буйном племени мараваров и их гимнах в честь богини Котравей, принадлежат безусловно к одной из наиболее интересных, поскольку она содержит ценные сведения как о быте этого дикого племени, так и о его богине и жрице — Чалини. Чалини, жрица богини Котравей, упрекает мараваров за то, что они перестали совершать жертвоприношения в честь богини. Она укоряет их за то, что они уподобились тем добродетельным людям, которые следуют дхарме. Упрекает за то, что опустели их дворы, в то время как стали тучными стада их недругов. Порицает за то, что они перестали заниматься грабежами, умерили злость и подавили гордость. Лучшим жертвоприношением этой богине служит кровь, струящаяся из ран мараваров, вернувшихся с угнанными у соседей стадами. Если полагаться на такое описание Котравей, то следует заметить, что она вобрала часть признаков, присущих Кали, и заимствовала по крайней мере две черты, присущее самому Шиве: речь идет о почерневшей, как и у Шивы, от яда шее и трезубце, неизменном оружии того же бога. Но самое главное, пожалуй, это та антндхарма, которой требует через Чалини от своих приверженцев Котравей.
Та точка зрения, согласно которой индийцы воображали себя живущими в одном мире с богами, находит себе подтверждение и в существования целого ряда фантастических существ, которым индийская мифология отводила промежуточное положение между богами и людьми. К ним относились полубоги и духи, наделенные в мифологической системе вполне определенными функциями. Их краткая характеристика необходима для понимания Шилаппадикарам. Наиболее нейтральными из них по отношению к людям и богам следует признать гандхарвов, слуг Индры и небесных музыкантов. На одном уровне с гандхарвами, среди которых были лишь персоны мужского пола, были апсары, или нимфы, к числу которых принадлежала Урваши, прародительница рода танцовщицы Мадави: апсары наделялись красотой, чувственностью и являлись искусительницами для удалившихся от мира отшельников и аскетов. Среди полубогов видное место занимали видьядхары — волшебные существа, обитавшие высоко в Гималаях, способные летать по воздуху и менять свой облик. Были и злокозненные существа: асуры, ракшасы и бхуты. Асуры, или демоны, — носители зла, но их козни направлены преимущественно против богов, одолеть которых им было, однако, не под силу. Ракшасы функционально были носителями зла, но козни этих существ с фантастическом обликом поправлены преимущественно против людей. Наиболее опасными духами, действовавшими по ночам, были бхуты — обнаженные призраки несчастных, умерших насильственной смертью и не удостоившихся необходимого погребального обряда — шраддхи. Но, кроме того, в разряд бхут включались и духи-хранители.
К этой же промежуточной группе полубогов принадлежат муни и риши. Подобно видьядхарам, святые муни («молчальники») наделяются способностью летать по воздуху; их одеянием служит ветер, и они могут читать мысли людей. Риши («видящие») считаются составителями ведийских гимнов; в числе знаменитых тринадцати риши упоминается обычно и Агастья, который, согласно преданию, положил начало распространению на юге североиндийской культуры и религии. Впоследствии к этой же группе полубогов примкнут шестьдесят три наянара — шиваитских святых и двенадцать альваров — вишнуитских бхактов. На юге Индии, как и на севере, обожествлялись не только люди, но и животные, в первую очередь коровы и змеи: так, Каннахи вместе с брахманами пощадила коров; так, обладают божественной природой и тысячеглавый змей Шеша, на котором возлежит Вишну, и змей Васуки, с помощью которого боги и асуры пахтали океан. Считались священными дерево ашока, растение тулси, трава куша, или дарбха. Среди священных гор Южной Индии особенно почиталась гора Поди, обитель риши Агастьи, и обожествлялась река Кавери, на которой стояли Мадура и Пукар.
Боги в индуистском пантеоне отнюдь не всесильны. Боги бессмертны, но, как и другие живые существа, подчинены абсолютному закону кармы. Реализация закона кармы служит ключом к важнейшим событиям, происходящим в поэме. В океане бесконечных перерождении карма («деяние») служит там высшим мерилом, которому подчинено все. В мифологии почти всех философско-религиозных систем Индии, включая буддизм и джайнизм, неизменно центральное место занимает учение о карме. Соотношение кармы и божественной воли, возможность устранить или смягчить действие этого закона, интерпретация кармического механизма, взаимосвязанность с другими единицами системы — таковы те проблемы, решение которых накладывало определенную дифференцированную печать на то или иное философское течение. Господствующие индуистские учения рассматривали тело как одежду, которая, придя в ветхость, должна была быть неминуемо заменена другой. Подобно птице, вылупившейся из яйца и оставляющей свою скорлупу, душа после смерти оставляет тело и находит себе новую обитель. Этот процесс беспределен, и доктрина перерождений связывала различные формы жизни в единую систему. Перерождениям со сменой юг подверглись даже боги; этому же закону подчинялись животные, насекомые и растения. Поступки в прошлом рождении неизменно несут вознаграждение или расплату в теперешнем рождении. Благое и непорочное поведение дарует счастье и блаженство в следующем рождении. Зло, творимое в одном рождении, приносит беды и несчастья в другом. Этот закон предопределенности рождения поступками предшествующей жизни и есть карма.
Карма — звено, связывающее душу и тело. В джайнской интерпретации кармы незнание, злоба, алчность, гордость и заблуждение — это те пять субстанций, на которые налипают кармические частицы и которые направляют кармический поток в направлении души. Инфильтрация кармического потока приводит к такому слиянию кармических частиц с душой, что их невозможно разъединить, как слитые вместе молоко и воду. Приток свежей кармы может быть приостановлен с помощью истинной веры, истинного знания и соответствующего поведения. При дальнейшей реализации этой триады уже накопленная карма начинает уменьшаться. Состояние мокши, или освобождения, достигается, когда исчезает последняя кармическая частица, связь между душой и кармической
