организацию, основываясь на существовавших в то время китайских образцах.
В 503 г. марипкан Чичжын (500 — 514 гг.) принял новый титул вана (короля), а его государство приобрело устойчивое название «Силла» (***). Иероглифам этого названия давалось символическое толкование и подчеркивалось, что новое государство представляет объединение различных земель, вошедших в его состав [85].
Для укрепления монархического начала были заимствованы китайские обычаи ношения подданными траура по умершему вану [86], присвоения монарху посмертных почетных титулов [87], а также символического наименования годов царствования [88].
В целях установления государственной централизации была определена структура административного деления страны.
Как передает Самкук саги, в 505 г. «ван лично определил области (чжу ***), округа (кун ***) и уезды (хён ***) и с учреждением области Сильчжик назначил Исабу правителем этой области — кунчжу (начальником войска). Так впервые возникло название кунчжу [89]. Наряду с этими областями, округами и уездами при ване Чичжыне впервые в качестве административной единицы была введена «малая столица» — соген (***) [90]. Это административное устройство, сложившееся при ване Чичжыне, оставалось и в дальнейшем (менялись лишь количество и названия округов и областей, появлялись новые малые столицы) [91].
При преемнике Чичжына ване Попхыне (514 — 540) продолжалось создание центрального бюрократического аппарата и других органов государства [92].
В 517 г. было основано центральное военное ведомство, называвшееся на китайский манер пёнбу (***).
В 520 г. были выработаны законы уголовные и по административному управлению, а также установлен порядок ношения всеми чиновниками форменной одежды красного и лилового цвета. В 531 г. учреждена должность первого министра — сандэдына (***) [93]. В соответствии с целями нового государства в Силла вводится в качестве официального культа и буддийская религия [94]. Для упорядочения основ государственности предпринимается работа по составлению истории Силланского государства [95], создаются специальные организации и учебные заведения по подготовке чиновничества из представителей имущего класса [96].
Дальнейшее усложнение государственного аппарата продолжалось в течение всего последующего времени [97].
Таким образом, в течение первой половины VI в. в Силла оформились различные органы вполне централизованного государства, охватывавшего своим влиянием юго-восточную территорию Корейского полуострова.
2
После того как мы проследили в общих чертах процесс формирования Силланского государства, необходимо выяснить, на базе каких общественно-экономических отношений оно выросло, интересы какого класса оно оберегало — короче говоря, необходимо выяснить его социально-экономическую природу.
Как уже отмечалось, многие из корейских историков считали Силланское государство периода троецарствия рабовладельческим, полагая, что феодальные отношения зародились в Корее не раньше конца VII в., т. е. после объединения страны под властью Силла [98]. Но чтобы установить действительное положение вещей и определить характер социально-экономических отношений в Силла (как, впрочем, и в других государствах) в период троецарствия, нам кажется необходимым прежде всего определить удельный вес и значение рабского труда в общественном производстве. Нужно выяснить, существовал ли рабовладельческий уклад в экономике Силла изучаемой эпохи, и если да, то играл ли он такую важную роль, чтобы определять способ производства в Силла как рабовладельческий.
Интересно в этой связи рассмотреть главные доводы тех историков, которые считают силланское общество рабовладельческим. Поскольку большинство корейских историков — сторонников рабовладельческой концепции в понимании истории периода трех государств — поддерживают (хотя и с оговорками) основные положения Пэк Намуна, выдвинутые в его интересном исследовании по социально-экономической истории Кореи периода троецарствия, мы остановимся на главных тезисах этого сочинения, касающихся вопроса о рабовладении в Силла.
Предварительно замечу, что Пэк Намун, исследуя экономический строй Силланского государства, обращает все свое внимание на то, чтобы найти и показать только рабовладельческий уклад, вместо исследования всей совокупности экономических отношений, представленных, безусловно, не одним, а несколькими укладами. В результате, как нам кажется, рабовладельческий уклад, заняв центральное место исследования, превращен в господствующий уклад в общей системе производственных отношений.
Пэк Намун по китайским источникам устанавливает наличие рабов уже в чинханский период, как он выражается, «кланового государства», когда рабы находились в коллективном владении общин и играли второстепенную роль в производстве. Но затем, подчеркивает он, с образованием «воинственных государств» в экономике утверждается рабовладельческая система [99]. Чтобы подтвердить этот тезис, Пэк Намун обращается к изучению вопроса об источниках пополнения рабов. В частности, важнейшим его доводом в защиту тезиса о существовании рабовладельческой формации в Силла является ссылка на сообщение Самкук саги о пленных, которых захватывали в ходе войн [100]. Но характерно, что нигде в Самкук саги нет сообщений о превращении пленных в рабов или вообще об их дальнейшей судьбе. Единственное замечание этого рода, используемое обычно для доказательства того, что пленные превращались в рабов, дает, однако, основание и для совершенно противоположного вывода. Вот это сообщение [101]: «В девятом месяце (23-го года правления вана Чинхына, т. е. 562 г. н. э.), когда поднялся мятеж в Кая [102], ван повелел Исабу подавить его, а в помощь ему направил Садахама. Садахам во главе пяти тысяч всадников первым ворвался в крепостные ворота Чонданмун (в столице Кая) и поднял белый флаг, отчего в крепости воцарились страх и растерянность. Когда подоспел с войсками Исабу, [крепость] тут же сдалась. При обсуждении заслуг наибольшие были признаны за Садахамом. Ван дал [ему] в награду добротные земли и двести пленных [103]. Садахам трижды отказывался, но ван настоял. Тогда, приняв [дар], [Садахам] пленных отпустил на свободу, а землю раздал воинам, и люди государства хвалили его». Из этого сообщения, говорящего об одобрении, которое встретил акт освобождения пленных Садахамом, нельзя во всяком случае делать вывода о том, что все пленные превращались в рабов, а, наоборот, можно прийти к заключению, что освобождение их и превращение в государственных крестьян (***) было общей тенденцией.
В подкрепление тезиса о существовании рабовладельческой формации Пэк Намун также приводил сообщения Самкук саги о случаях продажи детей в голодные годы [104]. Отрицая случайный характер такой торговли людьми и сопоставляя эти сведения с позднейшими данными о существовании в Китае рабов из Силла, Пэк Намун делал вывод о широком распространении работорговли, которая сопутствует рабовладельческому строю [105]. Во всяком случае эти сведения о продаже людей, так же как и о других источниках рабства (долги, наказание за совершенные преступления и пр.), ничего не могут сказать о роли рабов в производстве или о масштабах их применения.
Что же касается зачисления в категорию рабов всего так называемого пришлого населения (квихвамин), то это делается совершенно произвольно. Пэк Намун приводит следующие данные Самкук саги о таком
