Лопе де Вега - Том 4

Ишь как выходит, господа:
Злым и почет и уваженье,
А добрых всяк еще корит.
Вот что за чудеса творит
С девицами пренебреженье!

Вот был бы недурной конец
Всем планам нашей недотроги,
Когда бы ночью на дороге
Ей повстречался мой отец!

А если мы сейчас закроем
Дверь изнутри? Нет! Озверев,
Она на мне сорвет свой гнев.
Тогда весь дом простись с покоем!

Зачем? Не стоит ей нарочно
Преграды ставить. Наш черед
Ей отомстить еще придет:
Ведь и она не беспорочна.

Что там за шум? Стучатся к нам
В дверь с улицы… Я холодею!

О боже! Что случилось с нею?
Спустись и посмотри, кто там.

Как страшно! В случае провала
Она убьет меня! Исус!
Спаси ее! Я вся трясусь!

Конец, сеньора! Все пропало!

Ну, что там?

Умереть на месте!
Она, вокруг нее толпа,
Там ваш отец…

Как ты глупа!
Ну где же тут дурные вести?
Все очень хорошо!

У ней
В такой грязи и плащ и платье,
Что уж не знаю, отстирать я
Смогу ли их за десять дней…
А нам что делать?

Промолчим,
Как будто ничего не знаем.
Чем мы верней ее спасаем,
Тем ей чувствительнее мстим.

Я должен тотчас же узнать,
Дала сестра ей разрешенье
Уйти иль нет, тогда сомненья
Не будут душу мне терзать.
И, если честь моя задета,
Я сам, прости меня господь,
Убью свою родную плоть…

Кого убьете вы?

Что это?
Кто здесь?

Ведь это ваша дочь!
Обмануты вы очень ловко,
А я еще ловчей. Плутовка!

Вот удивительная ночь!
Ужель взялись вы столь любезно
Сопровождать меня в пути,
Чтоб, в дом явившись, нанести
Обиду мне?

Ах!

Бесполезно
Скрываться дольше. Это я!
Не удивляйтесь. Хоть и странно,
Что вышла из дому Хуана
Так поздно, — совесть мне судья.
А чтоб источник подозренья
У вас немедленно иссяк,
Скажу: меня на этот шаг
Толкнула не любовь, а мщенье.
У благородных, гордых женщин
Все чувства ярче и сильней,
И было мне всего больней,
Что рыцарь верности развенчан.
Признать измену я могла,
Лишь убедившись в ней воочью,—
Вот почему ненастной ночью
Одна из дома я ушла.
Да, мне увидеть захотелось
Виновницу всех этих бед.

Вот восхитительный ответ!

Глубоко жало в душу въелось!

Молчи!

Молчу!

Ну что ж, сейчас
Все, что вам не было известно,
Подробно, искренне и честно
Я объясню. Но прежде вас
Прошу я мне пойти навстречу
И руку дать свою в залог
Того, что суд ваш будет строг,
Но справедлив. За все отвечу
Пред вами…

Руку? Вот она…
Но вновь хитрите вы упрямо!

Вы — та единственная дама,
Чья благосклонность мне нужна!

Опять обман! Мне надоело
Быть жертвой глупой болтовни!

О нет! Душой моей одни
Всегда владели вы всецело!

Уверить вы меня хотите,
Что дамы не было иной?
Так вы шутили надо мной?
Ну, признавайтесь!

О, простите!
Я признаю свою вину
В том, что три года неизменно,
Пытаясь вырваться из плена,
Боготворил лишь вас одну!
Не верите? Ну что ж, не верьте!
Но преданность моя пройдет
Сквозь пятый, сквозь двадцатый год
И не угаснет после смерти!

А где Эрнандо?

Здесь.

Небось
Опять схитрил!

Ну подтверди же,
Что он меня поставил ниже
Другой сеньоры!

Мне пришлось
Солгать высокой ради цели:
Сеньор зачах от страсти к вам,
К его страданьям и мольбам
Вы снизойти не захотели,
Тогда за дело я взялся
И применил свой курс леченья.
Я знал: творит пренебреженье
С сердцами женщин чудеса!

Ну, а теперь я о бокалах
Вам расскажу без всякой лжи.
Когда между собой пажи
Разодрались, Эрнандо взял их
И в дом ко мне их приволок.
Подарком, хоть и не дареным,
Самонадеянным влюбленным
Сумел он преподать урок:
Помыслить дерзкие могли,
Что можно вас смягчить подарком!
Хотел я в поединке жарком
Их проучить, но вы пришли…

Верни бокалы!

Нет, не надо!
Достоин бóльших он наград.
Свой подарить ему я рад.

И у меня прошла досада.

Вы вашей щедростью затмили
Мою находчивость, сеньор!

Что ж, к дону Педро до сих пор
Вы гнев на милость не сменили?

Я знаю, что давно пора
Мне осчастливить дона Педро.
Меня любил он верно, щедро,
И буду я теперь щедра.
Ему отныне с сердцем вместе
Принадлежит рука моя.

С восторгом принимаю я
Знак счастья и высокой чести.

Примите ж наши поздравленья,
Мы их приносим от души!

Сестра!..

Не надо! Не спеши
Вонзать в меня иглу презренья!
Твое молчанье я ценю
И с той поры, как страсти сила
Мою гордыню подкосила,
Влюбленных больше не виню.