наилучшем положении. Спокойная бедность лучше непрочных почестей. Раз господь бог предназначил мне эту жалкую жизнь, я приучу свою душу к смирению и согласую свои чувства с постигшей меня невзгодой. Проклятье тебе, звание знатной дамы! К чему оно, когда ты впал в несчастье? Да, отныне мне нужно забыть о своем происхождении и своей родне. Я больше не буду думать о родительском доме, где в моем распоряжении было сколько угодно слуг. Теперь я сама научусь служить. Скромное имя Мэг будет моим единственным именем. Господь бог поможет мне найти хорошее место, тем более что я согласна на всякую службу, лишь только бы было мне что есть и пить и во что одеться.
Не успела она произнести этих слов, как она увидала двух молодых девушек, которые спешили на ярмарку. Они поздоровались с ней и спросили, не идет ли и она также наниматься.
— Да, совершенно верно, — сказала она, — мой отец беден, я без места, а мне сказали, что господа приходят нарочно на ярмарку нанимать прислугу.
— Правда, — сказали две девушки, — мы для этого и идем туда. Мы будем очень рады, если вы пойдете вместе с нами.
— С удовольствием. Благодарю за приглашение. Я умоляю вас, мои милые девушки, скажите мне, на какое место я годилась бы, так как мои родители, к несчастью, ничему меня не обучили.
— Ну, что ж ты умеешь делать? Варить пиво, печь хлеб, изготовлять масло и сыр, проворно жать?
— Ничего, ничего не умею, но я готова научиться чему угодно.
— Если бы ты могла прясть или чесать шерсть, ты нашла бы превосходное место у какого-нибудь суконщика. Это самая лучшая служба, какую я только знаю. Там живется хорошо и весело.
Маргарита начала плакать и сквозь слезы сказала:
— Увы, что мне делать! Никто меня ничему не обучил.
— Как так? Ты ничего не умеешь делать?
— Правда, — сказала она, — не умею ничего, что было бы кому-нибудь полезно. Я умею читать и писать, шить, я довольно хорошо владею иглой и недурно играю на лютне, но все это, я знаю, мне едва ли на что пригодится.
— Боже мой, — сказали они, — ты разбираешься в книгах! Мы еще никогда не видали служанки, которая умела бы читать и писать. Если ты не умеешь даже делать ничего другого, одно это, наверное, поможет тебе найти место, только была бы ты хорошего поведения.
— Скажи-ка мне, раз ты такая ученая, не прочтешь ли ты мне вот это любовное письмо, которое я получила; я носила его к одному из своих друзей, но его не было дома. Я не знаю, что тут написано.
— Покажите мне, — сказала Маргарита, — я вам скажу.
Затем она прочла следующее:
О, Дженни, восторг, от любви умираю к тебе!
Сейчас я узнал, что уходишь ты с места.
Молю я, о, Дженни, о, дай ты мне знать,
Где нынче нам вечером встретиться можно.
Теперь не останусь я больше на службе,
Уйду я оттуда, томясь по тебе.
О, Дженни, о, Дженни, ну, как мне печально,
Что ты покидаешь соседство со мной!
Подметки сапог всех дотла изношу я,
Пока мне удастся тебя разыскать,
В противность фортуне, мышам всем и крысам,
Под общею крышей жить будем с тобой.
К тому, кто меня уважает,
На службу могу лишь пойти.
Так, милая Дженни, попомни
На рынке твой бедный „Осколок“ найти.
— Ах, милый мальчик! — сказала Дженни. — Я думаю, что лучше его нет во всем мире.
Другие девушки присоединились также к этому мнению.
— И, кроме того, он, несомненно, неглуп, — сказала одна из них. — Как он хорошо подобрал рифмы в этом письме! Я теле хорошо заплачу, если ты мне перепишешь его, чтобы я могла послать его моему милому другу.
— С удовольствием, — ответила Маргарита.
И когда они прибыли на ярмарку, они заняли место.
Через некоторое время явилась на ярмарку знатная дама Грэй из Глостера, чтобы купить там разные вещи, и после того как она купила все, что ей было нужно, она сказала своей соседке, что ей очень нужно для дома одну или две лишних служанки.
— Пойдемте со мной, соседушка, — прибавила она, — и дайте мне свой совет.
— С удовольствием, — сказала та, и когда они стали рассматривать и внимательно оглядывать девушек, предлагавших свои услуги, они обратили особенное внимание на Маргариту.
— Честное слово, — сказала госпожа Грэй, — вот очень подходящая девушка, такая скромная и внушающая доверие.
— Правда, — сказала соседка, — я никогда не видала более привлекательной.
Маргарита, видя, что ее сразу отметили среди других, так оробела, что густой румянец покрыл ее бледные щеки. Госпожа Грэй, заметив это, подошла к ней и спросила, не хочет ли она поступить к ней на службу. С глубоким поклоном молодая девушка ответила очаровательным голосом, что это было единственной целью ее присутствия здесь.
— Умеете вы прясть или чесать? — спросила госпожа Грэй.
— По правде сказать, сударыня, я мало в этом понимаю, но я очень хочу научиться и я уверена, что при моем желании я сумею вам угодить.
— Какое жалованье вы желаете получать?
— Я полагаюсь на вашу совесть и на вашу доброту. Я не хочу большего, чем я заслуживаю.
Когда госпожа Грэй спросила у нее, Откуда она, Маргарита заплакала и сказала:
— Моя добрая госпожа, я родилась под дурной звездой в Шропшире. Мои родители были бедны, и их несчастье усугублялось неудачами. Смерть, положив конец их страданиям, подвергла меня всем жестокостям нашего тревожного времени. Я продолжаю, своей собственной нищетой, трагедию, пережитую моими родителями.
— Девушка, — сказала хозяйка, — исполняйте только свою работу и живите в страхе божием, и вам нечего будет бояться суровостей судьбы.
Они отправились вместе домой к госпоже Грэй. Но едва только ее муж увидал Маргариту, он спросил, где это его жена нашла такую служанку.
— На ярмарке, где нанимают прислугу, — сказала она.
— Ну, хорошо, — сказал он, — ты выбрала самое лучшее из того, что там было, но я задаю себе вопрос: не лучше было бы немедленно уволить твою прекрасную избранницу, хотя бы и нарушив твое обязательство?
—
