на котором он мог только стоять, опираясь на палку.
Тогда Архан-Шудхэр в сердцах воткнул в землю свой посох, и из проделанной им ямки наружу поползли различные насекомые. Спохватившись, Эсэгэ-Малаан тэнгри заткнул эту дыру тлеющей головешкой, чем предотвратил появление насекомых на земле» [168].
Ситуация, описанная в бурятском варианте мифа, развита в алтайском варианте, в котором Эрлэг, как участник сотворения, просит у богини Улгэн свою долю сотворенной Земли. Та сначала не хотела ему ничего давать, потом разрешила взять ему пядь земли на кончик его посоха. Рассерженный Эрлэг проткнул землю своим посохом и через образовавшееся отверстие исчез под землей. В алтайском варианте мифа кажущееся несправедливым распределение Земли оправдывается только намеком на злоумышленность Эрлэга.
Во всех вариантах монгольского мифа о сотворении мира логично и ясно растолковывается, что Земля принадлежит Первотворцам Мира, а преисподняя — Эрлэгу. При этом подземное царство противопоставляется земной жизни, где обитают только красивые, светлые существа. Наоборот, существа, живущие в преисподней, где господствует вечная тьма, вызывают ужас и страх. Таким образом, представление первобытных людей о подземной и земной жизни объективно отражает явления живой природы. Но персонификация и олицетворение Первопредка и Творца Мира или его врага — Разрушителя жизни — естественно, имеют фантастический характер. Их божественный или демонический образ присущ мифологическому мышлению кочевников-монголов той далекой эпохи.
Еще раз о Первотворце Мира
Помимо сюжета монгольского мифа о сотворении мира, согласно которому Первотворец сотворяет его, достав со дна океана с помощью героя-ныряльщика горсть земли, существует и другой мотив, по которому Первотворец Мира Шагжамуни [169] получает горсть земли от Всеведущего Владыки Хана Хурмасты [170], стреляет из лука в черепаху и превращает ее в опору сотворенной Земли.
Миф со вторым мотивом начинается с индийских и буддистских мифологических понятий и представлений о Калпах [171]:
«Прежде чем возникли Небо и Земля, существовала Калпа, после которой наступила новая Калпа. Владыку третьей Калпы звали Шагжамуни. Шагжамуни долго находился в Пещере созерцания, а когда он поднялся и вышел, то Калпа уже прошла. Как владыка будущей Калпы, он радовался, но и грустил оттого, что Калпы так быстро проходят. В то время он еще не принял обет гэлэна [172].
Его Великий Учитель, Таван Номын эзэн (Владыка пяти законов), во время собрания божеств-тэнгриев в первой Калпе назначил Шагжамуни владыкой грядущей Калпы. Шагжамуни вспомнил об этом и пришел к нему.
Великий Учитель спросил Шагжамуни:
— Почему ты так долго не появлялся в эти годы?
Он ответил:
— О! Великий Учитель! Вам известно, что я находился в пещере созерцания, откуда выхожу лишь один раз в течение Калпы. Вот поэтому я и вышел только теперь.
— Да, да! Все это мне известно, — сказал Учитель. — Так проходи же в мою обитель!
Когда они вошли в пещеру и прошли три ее отсека, Шагжамуни почувствовал страх, у него дрогнуло сердце, и он не мог дальше идти.
Учитель ему объяснил причину его состояния:
— Так и должно было быть. Ведь ты оставался бессмертным в течение трех Калп. Всему есть свой предел.
Тогда Шагжамуни спросил:
— Сколько в пещере отсеков?
— Семь, — ответил Учитель.
— А в котором вы сами находитесь? — поинтересовался Шагжамуни.
— В последнем, седьмом, — сказал Учитель…» [173].
В этой части мифического рассказа мы знакомимся с еще одним героем этого мифа, но не постоянным героем монгольской мифологии: великим наставником Будды Шагжамуни и Хана Хурмасты, преподававшим им буддистский канон.
В образе упоминаемой тут пещеры Владыки пяти законов нашли свое представление не только вселенские явления, предшествовшие сотворению Земли, понятия пространства (семь отсеков пещеры) и времени («Шагжамуни оставался бессмертным в течение трех Калп»), но и категории нравственности и психологии (страх, почувствованный Шагжамуни), понятия границы и пределов познания (оставшиеся непройденными Шагжамуни четыре отсека пещеры). Само вхождение в пещеру означало возвращение к своим истокам с последующим вознесением на небеса и явлением в мирское бытие.
Именно об этом далее повествуется в рассказываемом нами мифе:
«Теперь отправляйтесь к Всеведущему божеству Хану Хурмасте! — сказал Учитель.
— О, Великий Учитель! Как же я к нему попаду? — выразил свои сомнения Шагжамуни. — Ведь меня к Хану Хурмасте просто так не пропустят.
— Об этом не беспокойся, — успокоил его Учитель. — Я напишу ему письмо, поставлю свою подпись и печать.
Когда Шагжамуни явился в страну небожителей к Хану Хурмасте с письмом от Учителя, стражники остановили его и сказали:
— В страну божеств кого попало не пропускают! Кем вы будете?
— Я приехал из Нижней Калпы с письмом к Хану Хурмасте, — ответил Шагжамуни и вручил послание Учителя.
После этого Хан Хурмаста принял Шагжамуни и, благословив его, предложил присесть. Шагжамуни удивился, не найдя в указанном месте стула. Но стул оказался невидимым, поэтому Хан Хурмаста как ни в чем не бывало усадил-таки на него своего гостя. Затем Хан Хурмаста созвал великое собрание всех подданных ему божеств-тэнгри, объявил, что к ним в гости прибыл владыка юго-восточного материка, что с горой Сумэру в центре. Затем Шагжамуни принял обет гэлэна. Хан Хурмаста приказал стражникам отныне пропускать его без всякой проверки…» [174].
Как явствует из этой части мифического рассказа, Шагжамуни по велению Владыки пяти буддистских законов явился к Хану Хурмасте, получил от него благословение, принял обет гэлэна и оказался в полном его подчинении, что на самом деле не соответствовало буддистскому канону. Из этого следовало, что Шагжамуни на самом деле является только образом, который «подменяет» героя древнего мифа. Однако озвученное Ханом Хурмастой представление о мире соответствует представлениям буддистов о горе Сумэру и окружающих ее материках. Иначе говоря, в этом мифе представления монгольской и восточной мифологии смешаны с канонами буддизма, зачастую вступают в противоречие друг с другом. В этом мы лишний раз убедимся из дальнейшего изложения монгольского мифа:
«Тем временем Хан Хурмаста спросил его:
— Что там происходит в Нижнем мире?
— Владыка! Там ничего нет, кроме воды, — ответил Шагжамуни.
— А ты представляешь, где находятся четыре океана Нижнего мира? — допытывался Хан Хурмаст Тэнгри.
— Да, мне это известно, — уверенно ответил Шагжамуни.
— Ну коли знаешь, — продолжил Хан Хурмаст Тэнгри, — тогда возьми у меня этот комок земли и брось ее посередине восточного океана, старейшего из всех четырех. Через некоторое время над водой образуется земная твердь, точь-в-точь как пенка на молоке.
Сказав это, Хан Хурмаст Тэнгри дал ему комок желтой земли, состоящий из десяти тысяч драгоценностей.
Шагжамуни взял у Хан Хурмаст Тэнгри комок земли, бросил его посреди восточного моря и стал дожидаться, когда появится
