земная твердь. Но она не появлялась. Шагжамуни стало ясно, что обыкновенными глазами эту земную твердь не разглядеть. Он напряг свое магическое зрение и действительно увидел, что над водой образуется земная твердь, точь-в-точь как пенка на молоке. Не ускользнуло от его магического взгляда и то, что сотворенную им земную твердь пытается подмять под себя и прижать к груди гигантская черепаха. Шагжамуни прекрасно понимал, что, если с черепахой не покончить, землю у нее не отобрать. Однако, поскольку он уже дал обет гэлэна, он не то что убить черепаху, не мог выдернуть из земли даже обыкновенную травинку. Тогда он решил обратиться за советом к Владыке пяти законов. Учитель, снабдив его письмом, направил Шагжамуни в диважин, райское место обитания западных божеств-тэнгриев.
Его приезд переполошил западных тэнгриев, а когда он рассказал о случившемся, те восприняли это с пониманием.
Луки и гориты на оленных камнях и на наскальных рисунках (Монголия)
— Да, такое случается, — посетовали они и, вручив ему лук со стрелами, наказали: — Стреляй из этого лука и убей зловредную черепаху.
Тогда Шагжамуни спросил их в недоумении:
— Так мне же нельзя убивать живые существа! Я же дал обет гэлэна!
— Это не важно, — стояли на своем западные тэнгрии. — Убийство позволительно, если оно совершено на благо большинства живых существ…» [175].
В этой части мифического рассказа проявляются противоречия между мифическим Первотворцом Мира и Великим Учителем буддистов. Иначе говоря, обет гэлэна, данный владыкой Калпы Шагжамуни, вступает в противоречие с обязанностями мифического Первотворца Мира. В соответствии с буддистским каноном лишение жизни живого существа монахом, принявшим обет гэлэна, является наипервейшим грехом из десяти запрещенных деяний. И тем не менее это греховное деяние оправдывается формальным заявлением о том, что «убийство позволительно, если оно совершено на благо большинства живых существ».
А упоминаемое здесь «райское место обитания западных божеств-тэнгриев» хотя и является местом пребывания западной части девяносто девяти тэнгриев, т. е. пятидесяти пяти из них, тем не менее эта страна прозвана диважином, т. е. «райским местом обитания» буддистских божеств. Таким образом, этот монгольский миф о сотворении мира имеет много пластов, является мифологическим «накоплением» различных наций и народов и различных эпох. Беря во внимание тот факт, что этот мифический мотив не встречается ни в джатаках [176], ни в других произведениях, предположу, что в данном случае мы имеем дело с древним мифом о сотворении мира, в который были внесены изменения исходя из буддистской догматики. И поэтому герой этого мифа Шагжамуни, как и Очирмани из предыдущего халхасского варианта мифа, является мифическим Первотворцом Мира, божеством-тэнгри, а вовсе не Буддой, «избегающим все греховные деяния и распространяющим мудрость».
Именно поэтому Шагжамуни, расспросив у западных тэнгриев, как ему стрелять в черепаху, вернулся к восточному океану; там он увидел черепаху; та лежала головой, обращенной к северу, животом, обращенным вверх, прижимая к груди комок земли.
Следуя полученному совету, Шагжамуни прицелился в грудную полость черепахи и выстрелил. Пронзенная стрелой черепаха вздрогнула и оборотилась головой к югу. Изо рта у нее вырвалось пламя, сзади полилась моча, и она скончалась.
С тех пор монголы южное направление называют стороной красного огня, а северное направление — стороной черной воды, западное направление, куда был направлен железный наконечник стрелы Шагжамуни, — стороной белого железа, а восточное направление, куда указывал деревянный конец его стрелы, — стороной синего дерева. А поскольку из комка желтой земли, который черепаха прижимала к груди, земная твердь возникла прямо посередине, центральное направление отныне звалось стороной желтой земли [177], [178].
Мифический сюжет об убийстве из лука черепахи и сотворении Мира отсутствует и в китайской мифологии, и в исторических источниках. Это доказывает, что его авторами являются северные номады, монгольские скотоводы-кочевники. Но особенно важно то, что этот миф о сотворении Мира, опирающегося на черепаху, до сих пор бытует среди всех монгольских народов. Что же касается нашего вывода о трансформировании под влиянием буддистской доктрины этого древнемонгольского мифа, то подтверждением может служить еще один бурятский вариант мифа [179], в котором еще более проясняется процесс сотворения земли:
«Лебедь в поисках земли летел по воздуху, а Ворон искал грунт под водой. Когда они увидели Золотую черепаху, которая в лапах держала комья земли, они сообщили об этом Хухдэй мэргэну [180]. Тот выстрелил в черепаху из лука и убил ее…» [181].
Отсюда логично предположить, что Первотворец мира и мифический стрелок, убивший черепаху, — одно и то же лицо. Причем это не Шагжамуни, а богатырь-лучник монгольской мифологии Хухдэй мэргэн. И только в более позднюю эпоху под влиянием буддизма главная роль мифического Первотворца Мира была «передана» буддистскому пророку.
Как бы там ни было, в пересказанных нами мифических рассказах Первотворец делает черепаху опорой земли в момент сотворения Мира. Мифическое понятие о том, что опорой Земли является золотая черепаха, сохраняется многими народами Востока и поныне. Именно черепаха символизирует у них модель Вселенной [182]. У монголов мифическая черепаха является символом прочности и вечности. Неслучайно каменные изваяния черепах в древней столице Монгольской империи городе Каракорум служили постаментом для императорских декретов, высекавшихся на гранитных стелах.
Незаконченная скульптура каменной черепахи свидетельствует о том, что материал, из которого сделана заготовка, бесспорно, местный [183]. Действительно, четыре изваяния черепахи символизируют четыре стороны света, как и говорится в монгольских мифах. Памятники изобразительного искусства вполне правомерно утверждают исконность монгольских мифов о сотворении Мира, сочинение которых свидетельствовало о «высокой ступени развития человеческого сознания» [184] их авторов.
Мифы о сотворении человека
Мифы о сотворении человека и возникновении человечества всегда входили в состав космогонических мифов. И в найденных до настоящего времени монгольских космогонических мифах вслед за рассказом о сотворении Мира повествуется о сотворении человека.
В монгольской мифологии Первотворцы Мира одновременно являются и создателями человека, и к тому же принимают человеческое обличье. Нельзя однозначно сказать, о чем повествуют эти мифы: о появлении всего человечества или о происхождении какого-либо определенного народа.
В монгольской мифологии сотворение человека относят к тому времени, когда был сотворен Мир, когда его материальные и духовные признаки были уже налицо, когда, как изрек древнемонгольский сказитель,
Возникла земная твердь,
запылал огонь;
когда мифическое море Сун
было еще лужей,
а гора Сумбэр — пригорком;
когда только-только взошло Солнце,
а на деревьях распустились листья;
когда на небе
