Ознакомительная версия.
Правом объявлять войны Анк наделил жрецов-фециалов, ведавших заключением договоров. Послы из фециалов вдвоем приходили к границе тех, от кого требовали удовлетворения. Один нес пучок трав, сорванных на Капитолии, в римской крепости, как символ родной земли и не прикосновенности послов, второй, облаченный в шерстяные жреческие одежды, с лентой на голове, вел переговоры.
Он говорил так: «Внемли, Юпитер, внемлите рубежи племени такого-то (тут он называл имя); да слышит меня Вышний Закон. Я вестник всего римского народа, по праву и чести прихожу я послом, и словам моим да будет вера!»[3]
Затем перечислял он все требования, с которыми пришел, и просил Юпитера, если требования его неправомерны, навеки лишить его отечества. Такие слова произносил он, переступая границу, их повторял он первому встреченному человеку, их же – выйдя на площадь чужого города. Если же по истечении тридцати трех дней требования его не были удовлетворены, то, взяв в свидетели Юпитера и Януса Квирина, посол объявлял войну.
Существовал также обычай, когда посол приносил к вражеским границам копье с железным наконечником или кизиловое обожженное древко и при свидетелях бросал его в землю противника, тем самым объявляя войну. Спустя долгое время, когда владения Рима расширились и расстояние до вражеских границ стало слишком большим, у храма Беллоны, спутницы Марса, в Риме возвели колонну войны, символическую границу города, а рядом законом выделили особый участок «вражеской земли». От этой колонны фециал и бросал во «вражескую землю» копье.
Так, как описано выше, объявил Анк Марций войну латинам. Так поступали и многие поколения потомков после него. В войне Анк одержал несколько славных побед, а завоеванным народом латинов заселил Авентин так же, как прежде отвели сабинянам Капитолий, альбанцам – Целийский холм, а первым поселенцам Ромул велел строиться на Палатине.
Честолюбие Тарквиния Древнего
По преданию, в этрусском городе Тарквинии жил коринфянин Демарат, отпрыск царского рода, бежавший из Коринфа из-за междоусобиц. В Тарквинии он попал случайно, но там женился, и жена родила ему двоих сыновей: Лукумона и Аррунта. Аррунт скончался раньше отца, оставив беременной жену, но и отец ненадолго пережил сына. Демарат умер, не зная, что невестка ожидает ребенка, и все добро завещал Лукумону Лукумон не стал делить наследство с племянником и тем приобрел большое богатство и дурную славу среди жителей города.
В жены Лукумон взял женщину по имени Танаквиль. Она происходила из самого знатного рода, и ей тяжело было смириться с тем, что этруски презирали ее мужа как сына изгнанника и чужеземца. Будучи женщиной честолюбивой, она стала уговаривать Лукумона покинуть Тарквинии и перебраться в Рим. По ее мнению, в молодом городе, где вся знатность приобретена доблестью, должно было найтись достойное место и Лукумону, невзирая на его происхождение. И сам жаждая почестей, Лукумон не заставил себя долго упрашивать, и со всем скарбом они отправились в Рим.
На колеснице они подъехали к холму Яникулу, где стоял римский форпост, и там к Лукумону слетел на распростертых крыльях орел, схватил его шапку и, покружив с ней, вновь возложил на голову Лукумона. Сведущая, как все этруски, в божественных знамениях Танаквиль сочла, что это знак уготованной Лукумону великой славы, и радостно обняла мужа. С большими надеждами въехали они в Рим, и там назвался Лукумон именем Луция Тарквиния Приска – потомки будут помнить его под именем Тарквиния Древнего.
Утверждают, впрочем, что и «Лукумон» не было подлинным именем этого человека и таковым ошибочно считали его римляне, в то время как на языке этрусков это слово означало просто знатного человека.
В ту пору Римом правил Анк Марций, и вскоре весть о богатстве и радушном обхождении Тарквиния дошла до царского дворца. Тарквиний стал близок царю, охотно и успешно исполнял царские поручения, со временем стал бывать на советах и наконец сделался опекуном царских детей.
Анк Марций правил двадцать четыре года, и когда он скончался, сыновья его были практически взрослыми. Поэтому Тарквиний решил схитрить. Он отправил царских детей на охоту, а сам в их отсутствие собрал совет, который должен был выбрать нового царя. Первым из искавших власти в Риме Тарквиний обратился с речью к народу В ней он напомнил, что не первым из чужеземцев притязает на царскую власть: Тит Таций, соправитель Ромула, явился в Рим врагом, при оружии; Нума, которого столь тепло вспоминают потомки, не желал править и не знал римских обычаев, впервые приехав в город. Он же, Тарквиний, отдал Риму лучшие годы, которые может уделить человек гражданскому долгу, и во всем помогал Анку Марцию, будучи его доверенным другом. Римляне уважали и ценили Тарквиния, и оттого в 616 году до нашей эры единодушно избрали его на царство.
Однако уговорами заняв столь высокое положение, Тарквиний всю жизнь обречен был заискивать перед согражданами. Так, вернувшись с латинской войны при большой добыче, Тарквиний устроил грандиозные игры с конными состязаниями, каких не видали при прошлых царях. Чтобы ублажить простой народ, Тарквиний заложил арену Большого цирка, самого древнего в Риме, в долине между Палатином и Авентином, где амфитеатром служили сами склоны холмов. Игры эти прозвались Великими или Римскими и с тех пор проводились в городе ежегодно.
Тарквиний И птицегадатель
В правление Тарквиния неожиданно разгорелась война с сабинянами, настолько внезапная, что сабинское войско успело перейти реку Аниене прежде, чем римляне выступили навстречу. Первое сражение не показало превосходства ни одной из сторон, и Тарквиний, предчувствуя передышку, решил усилить ту часть войска, в которой испытывал особую необходимость, а именно всадников.
Еще сам Ромул велел набирать по центурии, то есть сотне всадников из трех триб-округов, на которые разделил римский народ: Рамнов, Тициев и Луцеров. Считалось, что Рамны названы по имени Ромула, а Тиции – по имени Тита Тация. К этим трем центуриям Тарквиний решил добавить новые, увековечив тем самым для потомков и свое имя.
Создавая когда-то центурии всадников, Ромул прибег к гаданию на птицах, поэтому известный во времена Тарквиния авгур-птицегадатель по имени Атт Навий объявил, что Тарквиний не может менять распоряжения Ромула, не обратившись к божественным знамениям. Тарквиний же страшно разгневался, что авгур вздумал мешать его замыслам.
Встретившись с Аттом Навием, царь, насмехаясь над искусством авгура, промолвил: «Скажи-ка мне, гадатель, сбудется ли то, что у меня сейчас на уме?» Атт Навий пронаблюдал за полетом птиц и ответил царю, что непременно сбудется. Царь рассмеялся: «Я загадал, что ты рассечешь бритвой оселок. Раз уж так возвестили птицы, возьми и то и другое и докажи мне, насколько верны твои предсказания!» Атт Навий, как говорят, без промедления выполнил просьбу царя и рассек оселок бритвой.
В память о чудесном деянии авгура ему установили скульптуру: на ступенях Комиция, в месте всеобщего собрания граждан, стояло изваяние Атта Навия с покрытой головой, туда же в память о божественном знамении поместили и оселок. Уважение к авгурам стало с тех пор так велико, что ни одно серьезное решение в Риме не принимали без обращения к птицам, а Тарквиний вместо учреждения новых центурий довольствовался тем, что удвоил их тогдашнюю численность.
Тарквиний Древний вопрошает Атта Навия. Художник С. Риччи
Тарквиний вел долгую войну с латинами, по очереди захватывая их города. Когда был взят Корникул, жена Сервия Туллия, первого человека в городе, ожидала ребенка. Вместе со многими другими она была привезена в Рим. Среди пленниц женщину знатного рода опознала царица Танаквиль и избавила ее от рабства, приняв в собственном доме. Там она родила сына, названного в честь отца Сервием. С годами женщины сблизились, и мальчик рос царским воспитанником в заботе и внимании.
Оттого, что мать его во время войны попала в плен, у многих сложилось впоследствии мнение, что Сервий был низкого происхождения и родился от рабыни. Способствовало этому и его имя – на латыни servus означает «раб».
Однажды, когда мальчик немного подрос, в царском доме случилось чудо: голова спящего Сервия оказалась объята пламенем. Испуганные слуги бросились за водой, но привлеченная криками царица Танаквиль остановила их. Она запретила тревожить мальчика, пока тот сам не проснется. Когда же Сервий проснулся, исчезло и пламя. В этот день царица сказала Тарквинию: «Возможно, когда наступят темные времена, этот мальчик станет нашим светочем. Отныне со всей заботой мы должны воспитывать того, кто послужит благу государства и нашего рода».
С той поры царская чета относилась в Сервию как к сыну. Ему легко давалась любая наука, и юноша вырос с по истине царскими задатками. Когда Тарквинию пришла пора искать мужа для дочери, никто среди римских юношей не смог сравниться с Сервием, и царь сделал его своим зятем.
Ознакомительная версия.
