Ознакомительная версия.
Одним из наиболее поразительных и, определенно, наиболее привлекательных качеств японцев является их сильная любовь к цветам и деревьям. Устраиваются веселые пикники, чтобы полюбоваться цветущими азалиями, или великолепием бело-розового цвета сакуры, или алыми всполохами красных японских кленов. Ханами – «любование цветением» – неотъемлемая часть их существования. Даже кимоно смеющихся детишек очень похожи на маленькие цветочные сады. Если отнять у японцев их ландшафтные сады, они лишатся своей поэтичности и в придачу существенной части верований, ведь такое почитание цветов и деревьев невозможно для более прозаичных жителей Запада. Во время последнего весеннего цветения магнолий в Кью-Гарденс[65] эти сады представляли собой на удивление прекрасное зрелище. Но людей, любовавшихся деревьями без листьев, но с изобилием похожих на лотос цветов, было немного. Самым отзывчивым зрителем была маленькая девочка, которая сидела под сладко пахнущими ветками, собирала упавшие лепестки маленькими смуглыми ручонками и сочиняла какую-то причудливую историю. В Японии, где тоже растут магнолии, сотни коротеньких стихотворений привязывают к ветвям цветущего дерева, а еще пекут маленькие лепешки в форме лепестков магнолии. Иногда цветущую ветку магнолии ставят в вазу и молча любуются ее красотой во время чайной церемонии. А после цветущую ветку осторожно пускают по реке или засыпают землей с радостью и почтением за ту красоту, что эти цветы подарили за краткие часы своей жизни. Любовь к цветам – только небольшая часть любви японцев к природе. Почитание природы в Японии, как и в других странах, эволюционировало, и мы склонны считать, что эта традиция берет начало в глубокой древности, когда японцы сначала стали преклоняться скалам и камням. Для нас камни и скалы представляют интерес лишь с точки зрения геологии и металлургии, единственно с научной точки зрения, и нам трудно поверить, что скалы и камни имеют какой-то поэтический смысл. Для японцев же все наоборот. Японский сад, прежде всего, сад ландшафтный. Владелец такого сада отдает предпочтение выбранному однажды пейзажу. Этот образ преследует его, пробуждая некие примитивные приятные ощущения, которые не поддаются анализу. Японец воплощает этот вид в своем саду, возможно, в миниатюре, но скопированной с оригинала с восхитительной точностью. Таким образом, его сад становится местом счастливых воспоминаний, у каждой яркой цветочной грядки, у каждого уступа – свой смысл, своя поэзия. Несомненно, японские сады с их великолепными цветами, веселым солнечным светом и сладким звоном изящных колокольчиков, подвешенных на ветки деревьев и словно принадлежащих феям, – самое очаровательное зрелище в мире.
Японские садыТо, что поражает нас в японских садах, и то, чего мы не находим в Англии, – это замечательный лаконизм и экономия пространства. Провинциалы часто извиняются, что их сад размером с носовой платок слишком мал, чтобы быть красивым. Что значит «слишком мал»? Ведь японцы умеют разбить чудесный крохотный садик размером не больше суповой тарелки! Необходимость – мать изобретательства, и если бы мы любили природу чуть больше, вскоре нашли бы средства сделать наши самые маленькие сады привлекательными. Великий японский садовод Кобори Энею однажды сказал, что идеальный сад должен быть подобен сладкому одиночеству пейзажа, омраченному лунным светом, с полумраком между деревьями.
Мисс Флоренс дю Кейн немало высказала по поводу японских скал и камней. Какая поэзия заключена в названиях некоторых садовых камней, к примеру Камень Легкого Отдыха! Среди озерных камней имеется один, названный Камнем Штормовой Волны, который навевает воспоминания об озере Мацусима, когда озерные волны разбиваются о бесчисленные скалы.
Каменные или деревянные фонари – очень важное украшение японского сада. Идея была заимствована из Кореи, и эти фонари до сих пор иногда называют корейскими башнями. Их редко зажигают, разве что в садах при храмах, но они очень красивы даже без мерцающего огонька внутри. Фонари обрастают зеленым и янтарным мхом, а зимой на них ложится шапками снег, превращая в призрачные светильники изысканной красоты. Еще одной характерной чертой японского сада являются тории, простые деревянные арки, по форме напоминающие огромный китайский иероглиф. Хотя тории имеют синтоистское происхождение, никто до сих пор так и не обнаружил, что они изначально должны были олицетворять, хотя мнения по этому вопросу сильно расходятся.
Эти ворота в никуда чрезвычайно притягательны, и когда смотришь через такую арку, стоящую прямо в море, невольно вспоминаешь сказки из далекого детства.
Озера, водопады, крошечные мостики, выложенные камнем извилистые дорожки на серебряном песке – все это создает атмосферу уединения и покоя. А краски японского сада! Каждый месяц они сменяют друг друга по мере того, как зацветают сливы, затем вишни, а потом и персиковые деревья. Проложив тропинку по усыпанной сосновыми иголками земле или заглянув в ясную синеву озера, можно увидеть азалии. Если и существует хоть один цветок, который олицетворяет цвет, то это азалия. Это – цветочная радуга, и нет такого оттенка, который нельзя было бы найти у этих цветов. Смотришь на азалии и видишь палитру самой природы. В другое время года цветут ирисы – фиолетовые, бледно-лиловые, желтые и белые – или красивые бело-розовые лотосы, которые распускаются на водной глади, словно возвещая достижение совершенства. Последнее торжество красок в году – это великолепие кленов. Листья нашей английской ежевики тоже обретают малиновый цвет, но они прячутся в мокрых осенних живых изгородях. В Японии клены пламенеют на самом виду, создается впечатление, что они растут повсюду. Осенью кажется, будто они хотят померяться красотой с закатным солнцем, поскольку в это время года Япония – уже не Страна восходящего солнца, а Страна солнца заходящего, когда оно садится за горизонт в пышном венке из красных листьев. И разве на этом заканчивается ежегодный труд природы? Нет, конечно. Самым последним выпадает снег, и красота его заключается не столько в самих мягких снежных хлопьях, сколько в том, как они ложатся на миниатюрные домики, храмы и светильники. Посмотрите в это время на японский сад, и вы увидите, что на всем лежит белая печать природы, как бы говорящая: «Одобрено». Снежный пейзаж – это, пожалуй, последний, самый главный штрих в картине японской природы, и он дорог сердцам всех японцев. Однажды в разгар лета один японский император приказал накрыть миниатюрные горы в своем саду похожим на снег белым шелком, чтобы придать пейзажу ощущение зимней прохлады. И даже при самом поверхностном знакомстве с искусством Японии становится ясно, что снег является излюбленной темой для кисти японского художника.
Природа в миниатюреЯпонцы, по большей части сами небольшие, питают любовь к миниатюрным вещам. Лафкадио Херн поведал очаровательную историю о няне-японке, которая обычно играла с маленькими детьми и давала им рисовые пирожки не больше горошин и чай в очень маленьких чашечках, это ее пристрастие к миниатюрным вещам возникло как следствие большого горя. Мы усматриваем нечто трогательное в этой любви японцев как нации в целом к маленьким предметам. Их любовь к карликовым столетним деревьям словно говорит: «Будь великодушно доволен тем, что никогда не вырастешь большим. Мы – люди маленькие и поэтому любим маленькие вещи». Древняя сосна высотой зачастую меньше фута не угнетает своим преклонным возрастом и не вызывает страха просто потому, что она столь невелика. Европейцы склонны считать японские карликовые деревья чем-то неестественным. Они не более неестественны, чем улыбки японцев, и говорят о том, что эта нация, как и древние греки, до сих пор близка к Природе.
СоснаСосна является символом удачи и долголетия. Вот почему почти все садовые ворота сделаны из сосны, и стоит согласиться, что сосна – более изящный талисман, чем ржавая старая подкова.
В одной японской пьесе мы находим такие слова: «Символ неизменности – да продлится их слава до конца времен – это две сосны, состарившиеся вместе». Здесь речь идет о двух известных соснах из местечка Такасаго[66]. Господин Кондэр рассказывает нам, что во время свадебных торжеств «ветку сосны, олицетворяющую мужчину, помещают в один сосуд, а ветку, олицетворяющую женщину, – в другой. Внешний вид обеих композиций одинаков, но женская сосновая ветка находится чуть ниже ветки мужской в противоположной вазе». Другими словами, это демонстрирует, что в Японии не существует «избирательных прав для женщин» и что японская жена подчиняется своему мужу и господину, – довольно опасная тема для разговора в Англии. Общий замысел вышеупомянутой композиции является олицетворением «вечного союза». Сосна действительно символизирует товарищество в любви, которую они, как Дарби и Джоан[67], хранят до самой глубокой старости.
Ознакомительная версия.
