видят. Нет у меня счастья, – закончил бедняк.
– Откуда ты счастья ждешь? – спросил богатый. – Счастье надо самому добыть. Ты не слыхал, как бывалые люди рассказывали, будто на Соколиной скале есть пещера, а в ней птица живет, которая счастье приносит. Как жар горит! Поймай ее, и счастье будет твое. Только, – продолжал богатый, – не дается она легко. Много, много людей хотели поймать птицу счастья, да сами навсегда в пещере остались, – очень там глубоко и страшно.
С того дня, как поговорил бедняк с богатым, не стало покоя бедняку. Все из рук валится: птица счастья на уме. Однажды взял он канат, мешок, длинную палку и полез на скалу.
Ох и трудно же было лезть! Ожиной все заросло, держи-деревом, колючки в тело впиваются. А как на самую верхушку взбираться стал бедняк, тут уж совсем дело дрянь вышло: на два шага подымется, а четыре назад ползет. Хорошо, что в руках была толстая палка, а то никогда не поднялся бы на Соколиную скалу.
Вот под самым верхом и пещера. Сел у края ее бедняк, покурил, отдохнул немного. Влез он в пещеру, а в ней сразу с самого края пропасть начинается, стены отвесные, как у колодца, и дна не видно.
Обвязал себя смельчак канатом, один конец к корню дерева прикрепил и стал спускаться. Спустился немного, вдруг подул со дна пещеры сильный ветер и чуть бедняка наверх не выкинул. А бедняк хитрый: уперся ногами в стены пропасти и давай дальше лезть, вниз. Еще немного спустился, стали птицы крыльями хлестать его. Отбился и от них.
Лезет и лезет бедняк вниз. Целый день лез. В пещере темно, ничего не видно. Вот как будто дно пещеры, а в стороне дыра, пролезть можно. Иссякли силы у бедняка, а охота ему птицу счастья поймать. Пролез еще в одну дыру, и вдруг необыкновенным светом ему в глаза ударило. Закрылся рукой счастливец, весь так и дрожит.
«Вот она где, птица счастья, – думает, – как бы не убежала!»
Пролез еще немного, стал подкрадываться к птице счастья. Той уже деваться некуда. Забилась она в угол и пищит. Снял бедняк шапку с головы, накрыл птицу и скорее ее в мешок. Стал назад карабкаться. Долго поднимался, измучился весь, но наконец выбрался наверх, покурил и давай домой бежать. Дома жену и детей чуть насмерть не перепугал, когда увидели они его без шапки и всего ободранного. Заплакала жена:
– Что ты сделал? Одни штаны у тебя были, и от тех лохмотья остались!
– А ты, жена, не плачь, – сказал бедняк. – Что там штаны! Я птицу счастья поймал, теперь заживем!
Поел бедняк похлебки и давай для птицы счастья клетку мастерить. Делает клетку и все думает, как бы это от птицы побольше счастья взять.
Долго думал и решил так: пока от птицы добра дождешься, лучше сразу за нее деньги получить. Бедняк слыхал, что хан в Бахчисарае за всякие диковинки много платит.
– Пойду отдам хану птицу счастья, – сказал жене бедняк, – а хан даст золото, вот мы и разбогатеем!
Посадил бедняк птицу в клетку, и, пока мешком накрывал ее, чуть не ослепли жена и дети – такой свет наполнил убогую хижину.
Пошел бедняк в Бахчисарай. Долго шел, наконец добрался. Расспросил дорогу к дворцу. Стража не пустила бедняка к хану. А сказал бедняк, с чем он пришел, – и не только калитку, даже главный вход открыли, как для дорогого гостя.
Переступил порог бедняк и подумал: «Вот где счастье начинается!»
Попал он в ханские покои. Толстый хан важно сидит на подушках, а кругом министры стоят.
– Правда, что ты мне принес птицу счастья? – спросил хан бедняка.
– Правда, повелитель, вот она! – И бедняк указал на клетку.
– А ну, покажи, – сказал хан.
Снял бедняк мешок с клетки. Как брызнет от птицы сверкающим светом и опаляющим жаром… Министры все на пол попадали, а хан в испуге подушкой закрылся.
– Скорей, скорей закрывай клетку! – кричит хан бедняку.
Опять тот клетку мешком закрыл. С пола поглядывают министры, а хан спрашивает:
– Эй, ты, чертов сын, хорошо закрыл?
– Хорошо, повелитель, – ответил бедняк.
Вылез хан из-под подушки, смеется:
– Вот так штука интересная! А можешь ты поймать еще такую птицу? – спросил хан бедняка.
Не оробел бедняк.
– Что же, – говорит, – трудно, но можно.
– Подумаю я, как наградить тебя за подарок по-хански, – сказал хан. – А пока сдай птицу моему первому министру.
Отдал бедняк то, что добыл с таким трудом. Щедро наградил хан бедняка: велел снять ему голову с плеч, чтобы отважный охотник еще кому-нибудь другому не поймал птицу, которая приносит счастье.
(А. Кончевский)
Свиреп и грозен был хан Крым-Гирей. Никого он не щадил и никого не жалел. Сильный был хан, но сила его уступала жестокости. К трону пришел кровожадный Крым-Гирей через горы трупов. Он приказал вырезать всех мальчиков своего рода, даже самых маленьких, кто был ростом не выше колесной чеки, чтобы никто не помышлял о власти, пока он, хан, жив.
Когда набеги совершал Крым-Гирей, земля горела, пепел оставался. Никакие жалобы и слезы не трогали его сердце, он упивался кровью своих жертв. Трепетали люди, страх бежал впереди имени его.
– Ну и пусть бежит, – говорил хан, – это хорошо, если боятся…
Власть и слава заменяли ему все – и любовь, и ласку, и даже деньги не любил он так, как славу и власть.
Какой ни есть человек, а без сердца не бывает. Пусть оно каменное, пусть железное. Постучишь в камень – камень отзовется. Постучишь в железо – железо прозвенит. А в народе говорили – у Крым-Гирея нет сердца. Вместо сердца у него – комок шерсти. Постучишь в комок шерсти – какой ответ получишь? Разве услышит такое сердце? Оно молчит, не отзывается.
Но приходит закат человека, постарел некогда могучий хан. Ослабело сердце хана, и вошла в него любовь. И поросшее шерстью сердце стало совсем человеческое. Голое. Простое.
Однажды в гарем к старому хану привезли невольницу, маленькую худенькую девочку. Деляре ее звали. Привез ее главный евнух, показал Крым-Гирею, даже зачмокал от восхищения, расхваливая невольницу.
Деляре не согрела лаской и любовью старого хана, а все равно полюбил ее Крым-Гирей. И впервые за долгую жизнь свою он почувствовал, что сердце болеть может, страдать может, радоваться может, что сердце – живое.
Недолго прожила Деляре. Зачахла в неволе, как нежный цветок, лишенный солнца.
На закате дней своих любить мужчине очень трудно. От этой любви сердцу всегда больно.
