В одном селе была очень старая церковь. И иконы были уже старенькие.
Вот собрались крестьяне и решили написать архиерею письмо.
«Архиерей, — пишут они, — есть у нас в церкви немного деревянных святых, и то не святые, а какая-то дрянь. Матерь божья чего-то так сгорбилась, так согнулась, как будто ее кто-нибудь коленом сзади поддал.
Из святого Николая уже три года труха сыплется.
Варвара раздулась, как та яловица, а святые апостолы разбрелись по стене, как глупые бараны по полю.
21
Так вот дозволь нам, архиерей, матерь божью выпрямить, святую Варвару потоньше сделать, апостолов кольями в одно место согнать, а старого Николая вели совсем убрать: он уже никудышний».
Так и неизвестно, что им ответил архиерей.
— Постой, что это ты купила?
— Видишь, бога.
— Ты посмотри, а чего же он такой кривоносый?
— Э, пусть его черт заберет. Лишь бы на стене висел.
Ехал как-то один дядька в город, и застала его в дороге завирюха. Заблудил он и попал в большой овраг. Конь и идти не может. Нокал он, нокал, а конь не идет. Дядька и думает:
— Дай-ка я помолюсь Николаю-угоднику, может, он поможет из оврага мне выехать!
Помолился он Николаю-угоднику, а конь все на месте стоит. Нокает, погоняет коня, а он ни с места: устал.
Задумался дядька, закручинился, а тогда и говорит: — Помолюсь я еще Марии-деве. — А конь все стоит: не помогла и Мария-дева.
— Дай, — думает дядька, — помолюсь еще сорока мученикам, а то Мария старая, да еще с ребенком — она не поможет.
Ну, помолился он сорока мученикам да как крик- нет-нокнет на коня, как хлыстнет его, а конь навалился на одну оглоблю да и переломал ее. Эх, как рассердился дядька да как закричит:
— А, черти б вас забрали, навалились все сорок и на одну оглоблю! Нужно было вам разделиться: половина на одну оглоблю, а другая — на другую, тогда б не было этой беды. Святые, а такие дурные!
Давно это было. В одном селе богомаз продавал иконы.
Вот одна бабуся просит его продать ей икону Георгия-победоносца.
Но у богомаза не было Георгия, и он показал бабусе Пантелеймона.
— Да нетто это Георгий? — спросила старуха. — Георгий всегда на коне бывает.
Покачал богомаз головой да и говорит ей:
— Глупая ты. Ничего не разумеешь. Сейчас овес дорого стоит, так Георгий продал коня и пеший ходит.
Поверила старуха и купила Пантелеймона вместо Георгия.
Жени, не жени — в церковь не пойду. А хоть и пойду, так не клякну,
А хоть и клякну, так не шепну,
А если и шепну, так все одно:
Не будет богу приятно.
14. ПРО БОГОРОДИЦУ И СВЯТОГО НИКОЛАЯ
Однажды из города ехали два кума. Они были на базаре, купили того-сего; один купил себе богородицу (икону, значит), а другой — святого Николая.
Ну едут. А на дороге шинок. Останавливаются люди.
— А что, кум, зайдем?
— Зайдем. Только как же кони?
— Да чего ж там кони. А боги на что?
— Да и то правда!
Вот они подъехали, остановились, один поставил у себя на возу богородицу, другой — Николая.
— Сторожите же тут!
А сами — в шинок.
Сидели там, выпивали, потом выходят, глядь: а коней нет, только иконы на снегу валяются.
Ударили кумовья руками о полы, а потом один к своему Николаю:
— Ну, пусть уж та с ребенком не углядела, а ты ж, старый кобель, куда смотрел?!
Один горожанин хотел, чтобы его нарисовал художник, но сам к художнику не пошел, а послал к нему хлопца. Выслушал художник этого хлопца да и говорит:
— Я его не видел и рисовать не буду. Пусть сам придет, я его и нарисую.
Но горожанин к художнику не пошел и все ждал.
Много ли, нет ли прошло времени, и вдруг горожанин повстречал художника.
Вот он и спрашивает его:
— Почему ты меня не нарисовал, когда я прислал к тебе хлопца?
А художник и отвечает ему:
— Как я мог тебя нарисовать, ведь и в глаза тебя не видел? Теперь я тебя вижу и могу нарисовать.
Ударил горожанин художника да и говорит:
— Ах ты, дурак! А бога и святых, которых рисуешь, видел?!
Когда дьячку бывает туго,
Отец Степан внушает другу: —
Зачем печалиться, Серега?
На этом свете все от бога.
Блоха, положим, укусила,
Или под носом засвербило,
Или же ты чихнул, братуха,
Или на плешь уселась муха —
На все бывает воля бога.
Не забывай того, Серега.
Напившись ночью самогонки,
Друзья домой пошли с попойки.
Да по пути в овраг попали
И до обеда там проспали.
А в том овраге свиньи были,
Попу пол-уха откусили,
А у дьячка штаны порвали —
Его и дома не узнали.
А
