крестом да как стукнет изо всей силы по иконе.
— Мое масло воруешь? — заорал поп на всю церковь. Народ дивуется, не знает, как и быть, стоит, не шелохнувшись. У кого руки на плечах очутились, у кого — на лбу, кто на цыпочках замер, кто на четвереньках.
А поп повернулся в другую сторону, смотрит, и у чудотворца Серафима на губах масло. Он опять закричал и начал бить Серафима так, что от него труха осталась.
Народ пуще прежнего удивился. Поп, как сумасшедший, ходит по церкви, осматривает иконы. Смотрит, у всех апостолов на губах масло. Вот начал поп кричать, бить, ломать! Только и слышится: бах! трах! трах! — и больше ничего не слышно.
Изломав все иконы, поп посмотрел на народ, а в церкви уж никого не осталось, разбежались все начисто.
В народе пошли всякие разговоры. Одни говорят, что поп с ума сошел, другие — что это он спьяну так натворил.
А почему поп так на богов обрушился? Да потому, что, увидев у них на губах масло, он подумал, будто именно они воровски лазили к нему за маслом.
Как богам масло воровать? Батрак всю ночь сидел и с тремя фунтами хлеба масло ел, а как чуть-чуть рассветало, он сходил в церковь и вымазал губы святых маслом. Пусть, мол, на них воровство падет.
Так и случилось, здорово попа обманул батрак. Надо думать, что и на следующую ночь батрак будет таким же караульщиком.
87. Как поп от работника избавлялся
Жил-был поп, у него на лбу, как раз по середине, была шишка. Однажды не захотелось ему свои дела делать, и пошел он на базар; поищу, мол, работника. Видит, по базару ходит здоровый, сильный, но глупый парень. Заметил его поп и зовет: «Эй ты, как тебя там, не пойдешь ли ко мне в работники?» —«Пойти-то как не пойти, только вот как кормить меня будешь, да и какова работа?» — «Кормить буду тем, что сам ем, а работа такая: скотину кормить-поить, из лесу дрова возить, а какую плату тебе надо?» — «За работу я недорого прошу, как год пройдет — щелчок». Услышав это, очень обрадовался поп. На том они и сошлись, немного выпили на радости и отправились домой.
Работает работник у попа; работа весело идет. Подошла пахота — пахать поехал. Пашет, не останавливаясь на отдых. Одного коня насмерть загнал. Но поп ему за это ничего не сказал. Осень пришла — поп работника в лес послал за дровами. Заготовленные дрова показались работнику очень короткими, он тут же ель свалил. Лошадь не смогла ее с места сдвинуть. Работник щелкнул ее по лбу, она тут же и подохла. А он взвалил себе на плечо ель и понес ее. Принес работник ель во двор, а хозяин удивляется: «А где же лошадь, как такую тяжелую ель ты один притащил?»
— Лошадь-то с места ее не сдвинула, а я щелкнул ее в лоб, она и подохла.
Услышав это, поп не знал, что и сказать. А если и его он так же щелкнет? Убьет ведь. Страшно стало попу. Стал он думать над тем, как бы избавиться от работника раньше, чем он плату потребует. Думал, думал и вспомнил, что в лесу есть место, где медведи водятся. Поздним вечером он посылает работника в то место корову искать, а корова в самом деле была уж в хлеву. Работник ни слова не возразил, пошел в лес.
Пришел работник в лес и увидел много медведей. Одних он к елям привязал, других на ель повесил, а одного взял под мышки, принес домой и бросил к корове.
— Привел ли корову? — спрашивает поп.
— Привел, батюшка, привел.
Утром рано попадья пошла корову доить. Пришла и ахнула только: вместо коровы медведь к ней ринулся. У попадьи и голос пропал. Только много времени спустя, она смогла рассказать попу, что случилось.
К тому времени в овине попа невозможно стало зерно сушить: кто-то кидал туда большими камнями. Поп посылает работника в овин рожь сушить. Работник, затопив в овине печь, прилег было. Ан и вправду кто-то начал кидать камни. Работник стал искать и нашел овинников [83]. Он поймал одного, за ногу швырнул о камень. Тот тут же скончался, а остальные разбежались. Работник лег спать и проспал до самого рассвета. А поп обрадовался, думая, что овинники убили его. Сидит поп, радуется. А в это время возвращается выспавшийся работник.
— Ночью никто не беспокоил? — спрашивает поп.
— Кого-то поймал, что-то вроде таракана село мне на лоб, я его убил. Кроме этого, ничего не заметил.
Поп испугался пуще прежнего. Теперь ему водяная мельница вспомнилась. Там черти народу покою не дают. И поп посылает работника туда. Пришел работник на мельницу и лег было спать. Вдруг слышит, кто-то рожь начал шевырять. «Не трогай, это рожь попова!» — кричит работник. А черти еще сильнее завозились. Тогда работник стал прогонять чертей. Схватил одного за ногу и — бах об пол! Черт тут же загнулся, а другие, испугавшись, убежали. Работник, играя двумя пудовыми гирями, пошел к дому мельника, забрался там на полати и уснул. Он спит, а черти, рассыпав по полу серебряные деньги, считают, сколько у них богатства прибыло. Почувствовал это батрак да как бросит в них своими пудовыми гирями. Испугались черти и без оглядки убежали. Работник насыпал деньги в мешки, на них сверху положил мешок с мукой, а в него — убитого черта и ранним утром вернулся к хозяину.
Народ уж был уверен, что теперь работнику не остаться живым, но он вернулся, и поп остолбенел от удивления. Утром попадья собралась муку сеять, развязала мешок, увидела черта и от страха обмерла. «Бежим в гости к знакомому попу», — решили поп с попадьей и убежали. Да и как не убежишь, коль не хочется полжизни жить! С той поры работник остался жить один в поповском доме. Вскоре он и жену себе нашел, говорят. Очень хорошо, будто, живут. А потом попов и совсем не стало, церкви за ненадобностью закрыли. Пусть теперь сами работают, и телом они станут здоровее. Жизнь стала лучше, а поп и молитвы тут не причем.
В одном селе жил-был поп. День за днем хаживал он в церковь, что стояла в центре села, молиться. Большая, красивая
