церковь нравилась поселянам, тем более, что они верили попу, который говорил им о том, что бог даст им счастливую жизнь. Потому-то трудовой народ нес последние свои гроши, последнее добришко по праздникам в церковь, ожидая за это от бога легкой, радостной жизни.
А поп эти народные пожертвования знай себе все в дом перетаскивал. И стал он так богато, так роскошно жить, что никакого горюшка, никакой заботы, ни голода, ни холода не знал, как знали это все люди, что без отдыха работали на полях.
Шли годы. Поп говорил, что народ должен еще лучше, еще щедрее одаривать бога, молясь о том, чтоб стать богатым и зажиточным. А жизнь все оставалась прежней.
Понял народ, что обманывает его поп. Перестал он ходить в церковь, носить туда свое добро. А потом царя свергли, народ сам стал хозяином.
Много ли, мало ли лет прошло, народ в колхоз объединился, из церкви клуб сделал, а в нем постоянно по вечерам не только молодежь, но и старики стали собираться, чтоб веселее провести заслуженный отдых.
А поп в колхоз не записался, и церкви у него не стало, и добро от него забрали. Через некоторое время у него и хлеб к исходу подошел. Страшно стало попу, тяжкие думы его одолели. На каждом шагу вспоминается ему прежнее приволье, а между тем голод к нему все ближе и ближе подбирается. «Что делать, что предпринять, чтобы хлеб раздобыть?» — думает поп. — «Может, в колхоз записаться? Нет, греховно попу в поле копаться. Может, снова царя посадить на царство? Нет, народ не победить»…
Думал да раздумывал поп и придумал, наконец, что надо из колхозного сусека украсть пшеницы. «Но с кем и как украсть? Там ведь сидит сторож, поймает ведь он, ей-богу, посадят в тюрьму, как украдешь? — мысль, как короед, засела в голове. В это время на стене появился таракан, вылезший из сундука. Осмотрелся он вокруг и увидел стоящего среди комнаты попа.
— Бачко, о чем так задумался? — обратился он к попу задушевно. А поп будто даже и не слышит его, стоит, углубившись в думы.
— Бачко, что так кручинишься, может, смогу помочь? — снова уже погромче спросил таракан.
Услышав голос, поп повернулся к таракану.
— Или что случилось, бачко? Не смогу ли помочь тебе чем-нибудь? — снова спросил таракан попа.
— Так ведь ты ничего и не можешь, кроме как готовое есть, — отвечает, наконец, поп таракану, глядя на него с недоверием.
— А может, и могу, бачко, ну, сказывай…
— Что ты можешь, только посуду облизывать разве…
— Я могу человеку в ухо залезть и там могу кусаться, — горделиво похвастался таракан.
Лицо попа прояснилось, на губах улыбка заиграла: он хорошо понял возможности таракана. Он еще раз хорошо все обдумал, как он войдет в колхозный сусек, как таракан залезет в ухо сторожу, когда он будет в сусеке, и принялся молиться за успех. Воспрянул поп духом и начал объяснять таракану свой замысел:
— Эх, друг-таракан, безбожный народ меня обрек на голод, нет у меня теперь ни кусочка хлеба… Думаю я из колхозного амбара зерна украсть. Ты мне можешь здорово помочь…
Таракан встрепенулся от радости: ведь он попу может быть полезен. На следующий день, чуть только забрезжил рассвет, таракан в приподнятом настроении собрался отправиться к колхозному амбару. Он разбудил попа, чтоб сказать о своем уходе, но поп его не отпустил: он сам его вечером отнесет прямо к амбару.
Вечером, около полуночи, все приготовив, поп собрался идти воровать. Встал поп перед иконой и горячо помолился о том, чтоб бог избавил его от тюрьмы.
Тишина на улице, ни огонька не светится в окнах домов. Крепко спят, видать, уставшие за день люди. Поп, чувствуя шорох своего таракана, оглядываясь, крадется к амбару, сердце его замирает все сильнее с каждым шагом. Вот и конец села, спрятавшись за угол последней избушки, он остановился и наблюдает за сторожем. До амбара осталось шагов десять.
Видит поп, что сторож пошел в обход амбара, заторопился к входу. Когда сторож был за амбаром, поп, дрожа, достал таракана и шепчет:
— Я сперва замок сломаю, потом войду в амбар. А кто за мной коснется замка, тому ты мигом и забирайся в ухо. Понятно?
— Понятно, бачко. Ну иди с богом! — обрадовался таракан.
Сердце попа особенно сильно забилось, а по всему телу дрожь пошла, страх одолел. Тихо, крадучись, он забрался на приступки и начал открывать замок. Открыв, он еще раз выглянул за угол посмотреть, не подходит ли сторож. Потом, сняв замок, он вошел в амбар. Но с перепугу он совсем забыл, что ему нечего было трогать замок второй раз.
Таракан же, услышав, что кто-то дотронулся до замка вторично, мигом поднялся по одежде, человека, по шее его, по щеке — в ухо. Поп от жадности и страха ничего не чувствовал и знай набирал колхозную пшеницу в мешок.
Вдруг в его ухе что-то зашевелилось, страшная боль пронзила его. А таракан все ретивее, вгрызался и вгрызался в глубь поповского уха.
Боль стала нетерпимой, поп и одного шага не может шагнуть и закричал что было силы.
Сторож как раз в это время заметил, что замок открыт и поднялся на приступки. Услышав крик, он заспешил в амбар. Там он увидел вора, а тот кричит: «Ой, ухо, ой, ухо!» Сторож достал из уха попа таракана, бросил под ноги и раздавил его.
Только сейчас поп испугался за себя и начал уговаривать сторожа:
— Милый дружок, отпусти меня, за это бог тебе счастье, пошлет, урожай даст в огороде и в поле.
— Ты, поп, нам давно уж обещаешь такое. Не верим мы больше твоим вракам, — ответил сторож и принялся поднимать народ.
Народ отдал попа под суд, а суд, как любого вора, без сожаления присудил к тюремному заключению. Народ же еще старательнее начал трудиться и стал жить еще. счастливее.
Кто не знает Ваню-пастуха? В наших местах его весь народ знает. Был он очень крепкий и здоровый, но жил Ваня бедно. Зарабатывал он у богачей столько, чтоб только себя прокормить. От бедности не гнушался никакой работы, а все ему шло не в пользу.
Однажды он поймал зайца и понес его продавать. Подходят к нему два купеческих сына и спрашивают:
— Что нашел, Ваня?
— Вам этого не
