Для XIX века, страстно увлеченного историей, охваченного националистическим угаром и кипучим демократическим духом, кафедральный собор — это великий памятник. Споры вокруг светского характера общества в конце XIX и в начале XX веков тоже находят свое выражение в позициях великих писателей и художников той эпохи относительно соборов. Если великий скульптор Роден в книге «Кафедральные соборы Франции» (1914) заявляет, что «соборы — это синтез страны, вся наша Франция — это кафедральные соборы», и соответственно считает их вечными, то Марсель Пруст, в своих «поисках утраченного времени», видит, как соборы гибнут. Отсюда и его полная безнадежности статья в «Фигаро» от 1 августа 1904 года «Смерть соборов».
XX век отнюдь нельзя назвать временем исчезновения соборов, он определяется как период скорее их возрождения, а не упадка. Установилось равновесие между ролью собора как места отправления культа для верующих и его же ролью как пункта паломничества туристов. О подобном восприятии собора как места особенного, мифологического свидетельтствует и распространение его образа в театре. Архиепископ Кентерберийский Томас Беккет был в 1170 году убит в своем кафедральном соборе по наущению короля Англии Генриха II. В 1935 году великий английский поэт американского происхождения Т.С. Элиот сделал эту историю сюжетом своего «Убийства в соборе», триумфально обошедшего все западные театры.
II Ватиканский собор принял сбалансированное постановление о кафедральном соборе. Наконец собор обрел новые значимость и авторитетность. Он, по выражению Пьера Нора, которое ему подсказал Андре Вошез, стал «местом памяти», и, с учетом будущей перспективы связей между «веровать» и «видеть» по Ролану Рехту, стал «визуальной системой». Кафедральный собор остается местом очарованным и очаровывающим.
Карл Великий — персонаж исторический, великий памятник как истории, так и имагинарного, еще при жизни все больше становившийся
мифом.
Характерные вехи личности (742-814) и его царствования (771-814), сопровождающие развитие фигуры Карла Великого до образа мифологического героя, — это его восхождение к власти, его войны и завоевания, обретение им императорской короны, важность институции и законов, придуманных им для своей империи, и расцвет мероприятий в области культуры, оставшихся в истории под названием «ренессанса Каролингов».
Карл Великий прежде всего — наследник новой франкской династии, и вместе со своим отцом Пипином Коротким и старшим братом Карломаном, рано умершим в 771 г., он, впервые у франков, дважды проходит ритуал священного миропомазания — во второй раз, в 754-м, ритуал был совершен папой Стефаном II.
Карл Великий прежде всего — воин, что характерно и для большинства средневековых героев; количеством и значительностью военных походов, побед и завоеваний он повергает в изумление людей своей эпохи. Его основные враги — это германские племена, которых называют «саксами», по отношению к ним он проявит страшную свирепость и казнит множество пленных, что возмутит даже самых преданных ему современников. Продвигаясь дальше на восток, он разобьет и покорит баварцев, аваров и, в Италии, ломбардцев, что принесет ему ореол покровителя папской власти. На окраинах своего королевства он создаст буферные регионы, то есть границы, проведенные не линейно, которые в германском языке назовут Mark, а на языке франков marches. Важнейшие из этих marches появятся у земель Скандинавии, перед краями славян, бретонцев и северных народов Испании. Впервые с конца V века в западной истории Карл Великий получил императорскую корону в Риме из рук папы Льва III на Рождество 800 года в базилике Святого Петра, а не в кафедральной церкви пап и епископов Рима — соборе Святого Иоанна Латеранского. Так сложилось то положение, из-за которого по ходу развития всего Средневековья замутился реальный образ Карла Великого. Подобно Артуру, Карл Великий главным образом — король, король франков, но получение императорского титула, сопровождавшееся особым ритуалом коронования в Риме, превратило его в исключительную фигуру, стремившуюся подтвердить свое превосходство над другими христианскими королями, используя величие и обаяние возвращения к Античности и к Римской империи. Это раздвоение статуса на королевский и императорский было одновременно и его силой, и его слабостью. Если, с одной стороны, оно позволило Карлу Великому и, в меньшей степени, другим императорам Средневековья утвердить свою власть выше королевской, то с другой, отдалило его от королевского статуса, который являлся самым выразительным и высоким символом средневековой политической власти. Зазор между функциями королевской и императорской властей был еще и одной из главнейших причин эфемерного характера конструкции власти Каролингов. Эволюция Европы вела к основанию наций, а не к деятельности империи. Под покровительством Карла Великого императоры продолжали творить неподлинную политическую реальность, Священная Римская империя германской нации утверждала в одно и то же время и германский характер, и престиж римской коронации.
Но еще до самого недавнего времени миф о Карле Великом бытовал главным образом у наций — наследниц его империи. Среди своих современников Карл Великий начал приобретать мифологические черты в трех областях. В области пространственной, ибо он расширил свою империю до неслыханной протяженности; в области институций, в особенности учреждения законов, пригодных к действию во всей империи, и капитуляриев, и основанием такого учреждения, как разъездные представители государя, missi dominici; и, наконец, в области культурной — это введение основ среднего образования, открытие школ для будущих монахов и отпрысков аристократии, которые много позже приобретут, в сущности, мифическую значимость. Только после смерти, но довольно быстро в XI веке Карл Великий обретет прозвание великого — magnus. В таком переходном состоянии от истории к мифу изложено «Житие» этого персонажа, составленное около 840 года франкским аристократом Эгингардом, хорошо знавшим Карла, главным образом в его последние годы. Эгингард старается придать своему герою реалистический характер, однако попадает в сильную зависимость как от литературного произведения, которому подражает, «Жизни двенадцати цезарей» римского историка Светония, так и от франкского патриотизма, который он разделяет. Верный избранному античному образцу, Эгингард набросал физический портрет Карла Великого так, чтобы он находил продолжение в его мифологическом образе. Карл Великий выглядит весьма внушительно, и чем дальше, тем чаще это подчеркивается, причем тут имеется в виду его физическая мощь. Император прекрасен и статен, ростом примерно около двух метров, «если мерить до самой макушки круглой головы, глаза живые и большие, нос немного превышает обычные размеры, красивые седые волосы, лицо веселое и искрящееся радостью». Однако, по Эгингарду, у него чересчур толстая и короткая шея, слишком большой живот и слабый голос. От такого портрета остается только одно впечатление — колосса, которое и подтвердила эксгумация его трупа.
«Житие» Эгингарда позволяет понять, что, согласно блистательному исследованию Клаудио Леонарди, если происхождения Карл был германского, а присвоить старался традицию романскую, то все-таки с самого начала, по выражению Винэ, «сей король был с головы до пят франком». Карл Великий был, подобно всем героям, особенно средневековым, с одной стороны, тесно связан с определенными географическими местами, а с другой — со своей гробницей, ведь культ основных героев Средневековья, королей и святых, начинается и развивается от их гробниц. Среди связанных с Карлом Великим мест одно из главных, вследствие коронации 800 года, — это Рим. Затем, после того как этот странствующий король устраивает многочисленные стоянки и пытается основать возможную столицу в захваченной Саксонии, особенно в Падерборне, его выбор падает на Аахен, или, по-французски, Экс-ля-Шапель. Аахен — это при жизни Карла Великого огромная строительная площадка, призванная утвердить его власть и послужить его мифологизации после смерти. Громадный церемониальный зал и большая восьмиугольная часовня расположены на обоих концах двух длинных галерей, заключающих королевский и императорский дворец в его двойной роли, как семейной, так и управленческой. Аахен — единственная столица средневекового героя. Но эта столица быстро приходит в упадок. Она более не является основным местом императорского пребывания; она служит только для коронации новых императоров, таких, как короли Германии, утрачивая к началу XVI века и эту роль. После коронаций Карла Пятого в 1520 году и Фердинанда I в 1530-м эту функцию у Аахена перенимает Франкфурт. Мы еще поговорим о недавнем возрождении Аахена, или Экс-ля-Шапеля. Превратности судьбы гробницы Карла Великого рассказаны в прекрасной книге Олафа Б. Радера «Гробница и власть» (2003). Тело Карла Великого обладало такой притягательной силой и могло, как верилось, так мощно прибавить власти эксгуматору, присутствующему на вскрытии гробницы, что захоронение открывали, вполне возможно, в 1000 году, бесспорно — в 1165-м и несколько раз в XX веке, последний — в 1998-м. Эксгумация 1000 года, совершенная по приказу императора Отона III, не преминувшего и торжественно объявить о том, что отоновской династии покровительствует именно Карл, разумеется, была совсем не такой, какой описывает ее около 1030 года хронист из Новалезе:
