говорит, — я еще и себе-то не намолол. Много вас тут таких шляется!
Пошел дед, отошел немного, оглянулся — так мельницу пламя и охватило.
Приходит дед к третьему брату. А тот живет бедно, хатенка маленькая, только чистенькая. Пришел, да такой сделался оборванный, весь в лохмотьях.
— Дайте, — говорит, — ради Христа, хоть хлеба кусочек!
А тот мужик и говорит:
— Ступайте, — говорит, — дедушка, в хату, там вас накормят и дадут.
Входит он в хату; жена как глянула на него, что такой он оборванный, и пожалела его, пошла в клеть, принесла штаны, рубашку принесла, дала ему. Надел он… А когда надевал, глянула она, а у него на груди такая рана большая, такая страшная!.. Усадили они его за стол, накормили, напоили. А мужик потом и спрашивает:
— Скажите мне, дедушка, отчего это у вас на груди рана?
— А это, — говорит, — такая рана у меня, что от нее скоро мне помирать придется. Только день мне и остался жить.
— Вот горе, — говорит жена, — а лекарства-то разве от нее никакого нету?
— Есть, — говорит дед, — да только никто того лекарства не даст, хотя каждый и может.
Тогда мужик:
— А чего бы не дать? Если б мог я! Скажите, какое?
— Да такое, — говорит дед, — что если б хозяин взял сам да и сжег свою хату и сгорело бы вместе с ней и все добро его, а потом взять того пеплу и засыпать мне рану, то она и зажила бы. Да разве ж найдется такой человек на свете, чтоб сделал это?
Призадумался младший брат, долго думал, а потом и спрашивает жену:
— Ну как, жена, думаешь?
— Да так, — говорит жена, — хату мы второй раз наживем, а как умрет добрый человек, то уж второй жизни у него не будет.
— Ну, если так, — говорит муж, — то выноси детей из хаты.
Вынесли они детей, сами вышли… Посмотрел мужик на хату — жалко ему своего добра!.. А человека еще жальче! Взял да и подпалил. Так она пламенем враз и взялась — куда и делась. А вместо нее другая хата явилась, такая красивая да богатая.
А дед стоит да только улыбается.
— Вижу, — говорит, — сын, что из вас троих только ты с правдой не разминулся. Живи ж себе счастливо.
Тут и узнал мужик сразу своего отца. Кинулся к нему, а его уже и нету.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
ыла у одного хозяина глупая жена. Вот послал он ее раз на базар в город. Она взяла гусей и понесла их продавать. Пришла она на базар, но не знала, по скольку за гусей платят. Остановила она какого-то крестьянина и говорит:
— Постойте-ка вы здесь да присмотрите за моими гусями, а я пойду узнаю, сколько за гусей платят. Но, — говорит, — чтобы я вас узнала, когда вернусь, нате вам мой кожух, держите его!
Дала она ему кожух, оставила гусей, да и пошла. Вернулась назад, а того крестьянина уже нету, ушел с гусями и с кожухом. Пришла она домой и рассказала о том мужу. А муж разъярился, да и говорит:
— Раз ты такая глупая, то уйду я от тебя куда глаза глядят. Если найду где еще такую глупую, как ты, то вернусь к тебе, а нет, то прощай!
Собрался и пошел. Приходит в одно село, смотрит — какая-то женщина за курицей гоняется и так курицу бьет. Он ее и спрашивает:
— Что это ты, хозяйка, делаешь?
А она в ответ:
— Да вот цыплята у курицы, а она им не хочет дать пососать!
— А что ты мне дашь, — говорит, — коли я тебя научу, как цыплят кормить?
— Дам тебе пятьдесят рынских [39]!
Говорит он тогда:
— Дай-ка мне сюда муку!
Принесла она ему муку; он замесил тесто и покрошил курице на землю, а курица что ни схватит кусок, то зовет цыплят — кормит их. Успокоилась тогда женщина, дала ему денег, и пошел он себе дальше.
Идет он, идет по селу, смотрит, а там баба приставила лестницу к крыше, и тащит корову по лестнице на крышу, и бьет ее. Вот он и спрашивает:
— А что это вы, хозяйка, делаете?
— Да вот, — говорит, — выросла на крыше трава такая хорошая, я и гоню корову пастись, вот не хочет шельма лезть!
Он ей и говорит:
— Что вы мне дадите, если я вас научу?
— Дам, что хотите, только научите!
Взял он тогда серп, взобрался на крышу и скосил траву, дал корове, та и съела. Дала ему женщина пятьдесят рынских, он и пошел.
Идет он по селу дальше. А там на краю села бегает женщина по двору с решетом и все им в сторону дверей размахивает.
— А что это вы, хозяйка, делаете?
— Да вот, — говорит, — хочу загнать солнце в хату, а то темно, да никак не могу!
— Что вы мне дадите за это, хозяйка? Я его вам враз загоню.
— Дам, — говорит, — сто рынских.
Взял он тогда топор и пилу, прорубил в стене дыру, вставил раму, и засветило солнце в хату. Взял он у бабы сто рынских и пошел домой — к жене своей. Пришел и говорит:
— Есть еще на свете такие глупые бабы, как ты, да и поглупей, пожалуй, тебя!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Языкатая Хвеська
⠀⠀ ⠀⠀
ету хуже того человека, который не умеет язык за зубами держать. А самая большая беда с бабами. Только что услышит — и раззвонила уже по всему селу.
— Ой, кумушка родненькая, что я слыхала! Да только смотрите, никому не сказывайте, ведь это такое, что никому и знать-то об этом нельзя, я это вам только.
И начала. А кума услыхала и другой куме, а та третьей, а третья пятой-десятой, и вот все уже о том знают, чего никому и знать-то не следует.
Вот жили себе муж да жена. Петро и Хвеська. И хороша бы была Хвеська, всем хороша, да только на язык скорая. Что ни скажет ей муж, все своим длинным языком расплещет. Ну, хоть ничего ей и не говори. Уж муж и просил ее, и уговаривал, и сердился — ничего не помогает.
Вот поехал раз
