Ароматныя воды сладостне обонянии обоневают,
Любомудрых же словеса не мнее того слухи наслаждают
Елень течет на источники водныя [196],
Како же разумный муж не потечет на словеса благия?
Солнечный свет разгоняет облак темный,
Есть бо и мудроумный разрешает ум недоуменный.
Юхает сладостне кедровыя древеса во обонянии,
Соудивляют же мудрых словеса в наказании.
Аристотелския премудрости от клеврет его хвалимы сут<ь> и доднесь.
В них же чаяти естествословный устав весь [197].
И что дражае и лучши премудраго наказания,
Что же хуждьши лености и невнимания?
Юность и лепота многих удивляют,
Чтение же и учение божественных догмат всех наслаждают.
Есть бо нырь хитрый далече ходит во глубину,
Ритор же и философ разсуждает и премудрую вину.
Нощь темную просвещает свет лунный,
Ей, много добра творит муж благоумный.
Цареви убо земному достоит личная красота,
Сфилософъственному же уму — совершенная чистота.
Адаманту камыку вси камыцы покаряются [198],
Велеумну же мужу вси люди удивляются.
Алавастр [199] яко же глаголется — «без рукояти»,
Тупым же умом и разумом без учения ничего не обияти.
Источники и реки, и потоки вся животная напаяют,
Истиннии же мудрецы и философы всех людей услаждают.
Щит и прочая броня избавляют от телеснаго уязвления,
А благоразумный муж возбраняет от нелепаго учения.
Четырьми стихиями весь мир состоится,
Есть же и премудрыми людми много добра творится.
Лев некогда единем обтечением своим многих зверей уловляет,
Обаче и мудроумный муж учением своим всех удивляет.
Медвеный сот сладок есть во устах,
Бывает же и мудр муж приятен во тмах.
Источник сладок добре жажду утоляет,
Есть же и доброразумный муж словесы своими аки медом услаждает.
Трава и вся ростимыя плоды земныя движются,
а и мудрии мужие многими похвалами пишутся.
Ныне же о сем к твоему благоумию прекратим,
да простыми гранесами навершим, [200]
понеже речь слову не достала,
а акростихида конец писмени стала.
И ты нам в том не позазри,
а ждем жалования твоего аки в жажду анагри [201].
И по благодати святаго Духа мощно и вящи того основания положити
и естествословия иные вины приводити.
Но не достанет ми о том лета,
подобает нам держатися добраго совета.
Сего ради вкратце начертах
и к тебе о сем восписах.
Зде же пишем к тебе просто,
да воздаст ти господь мзду во сто.
И молим твою достойную честность, —
всегда бо зриши царскую светлость, —
чтоб тебе наше недостоинство познати
и любов свою к нам показати.
Слышим про твое зелное рачителство
и желаем видети твое доброе разумичество.
Аще и не достойни есмы любовию к тебе присоединитеся,
обаче желаем от уст твоих понасладитися.
Аще нашим убожеством не погордишь
и сих паче нас многоумием своим одаришь.
Не дивно бо есть з знающими знатися,
предивно же с незнающими соединятися.
И паки не дивно с благоплеменитыми и гордыми дружбу имети,
дивно же и богоугодно последними четами не гордети.
Не прогневайся за сие наше к тебе дерзновение,
что явили мы свое недоумение.
Безумно бо есть без вопрошания отвещевати,
обаче подобает благоразумных мужей искати,
яко же бчела от многих цветов мед составляет,
тако и разумный муж от мудрых людей блага словеса избирает.
Прочее — буди нам поборател,
на завистников и досадител препирател,
аще и не рукоделанным ратным оружием,
но духовным своим любодружием,
быстрым своим речеточством,
аки бы некий воин храбр своим ратоборством.
А мы должни за тебя бога молити,
чтоб тебе от него вся благая получити.
И сим малым писанейцем тебе челом ударяем,
а на болшее творца своего и содетеля призываем.
Аще благодеяние твое к нам будет,
то и вящи того преизбудет;
а ныне сим утешайся,
а к нам любовию простирайся.
Аще и нелепо, и невитейно сложено,
обаче о любви ведено.
И в том нам не понеси,
но и паче добрым словом износи.
Писано есть: не осуждайте, да не осуждени будете,
и тем вечных и нестерпимых мук избудете.
И уже нам время о сем престати
и конец слову дати.
Да не весма время продолжим
и честная твоя ушеса отягчим;
но по нужи глаголу послужихом,
мним, яко и тако отягчихом,
зане не мощно сего вкратце изрещи
и благонравие твое на милость повлещи.
Прочее же — сохраняйся Христом
и огражайся животворящим его крестом.
О прочем же не смеем рещи,
чтоб тебя от себе не отсещи.
Сам много разума имеешь
и всякую скудость разумеешь.
И чтоб тебе к нам восписати,
да по сему можем познати;
и сие бы
