а премудрых людей вопрошати не безместно.
с таковым же зелным рачителем.
Ему же звание <имярек>.
Понудил еси мене сие писание к тебе написати,
чтоб тебе от того своего слабого обычая и нрава отстати
и прибегнути бы тебе к самаго вышняго деснице,
и помощи бы тебе безсмертной твоей царице.
И мы не вемы, како ум и мысли собрати,
иже бы к тебе твердо и полезно что написати,
и чтобы тебе на памяти своей держати,
а себе тебе от того нрава и обычая удержати.
Понеже человек обычаем своим бывает тверд и слаб,
яко же убо разумный и неразумный раб;
таковое убо умное то действо прирожением случается,
понеже некогда во время подобно и неподобно младенец во чреве зачинается. [202]
Потому тако разны умы и обычаи во человецех бывают,
а друг друга крепостию и смыслом не спевают,
яко же святыя книги о том сказуют,
да и врачебная художества [203] такоже указуют.
И не у время о том много повествовати,
того ради подобает зде конец тому дати, —
да не проведется слово в долготу.
Добро убо есть, кто соблюдает душевную и телесную чистоту.
От таковаго бо плод добр всегда возрастает
и рожден красно и разумно бывает.
Инии же мнози чада духом породиша
и в горний Иеросалим вселиша,
яко же мнози святии себе тако сотвориша
и сего ради племя в Сионе и сродники в Иеросалиме себе учиниша.
Такова убо есть душевная и телесная чистота,
ей же не привмещается никоторая земная красота;
тем же, кто в нечистоте и в неподобное время зачинается,
таковый не всяк образом и разумом лепо произношается.
Той же, кто брака не имеет,
Илии пророка образ на себе имеет [204]
и в блуде, и в скверне пребывает,
таковый наипаче сам душу свою погубляет.
Начнем же паки настоящее сие речение
и свое к богу неисправление.
Что же убо глаголет вселенней учитель,
аще убо и преже был на церков божию гонитель? —
Ныне же аки велегласная труба во святилищи господни вопиет
и всех нас во царьство небесное зовет;
звание жь его в толковании нарицается «советник»,
яви бо ся всея вселенныя проповедник [205].
Глаголет же и велеречьствует своими усты сице,
святая бо его и непорочная душа ныне в самой божии десницы;
что же убо в речении своем наводит
и всех нас ко спасенному пути приводит:
«Како убо, инем проповедав, сам неключим буду?
Аз же убо, недостойный, творя грехи, како инем учител буду?
Сам убо себе никогда не имею научити,
чтоб ми нелепых дел не творити
и творцу своему и богу угодити» [206].
Како бы толик велик таковое речение на ся принесе,
иже языком своим вселенную всю обнесе?!
Мы же, худии комари и гади, чему пригодни будем,
аще добрых дел сами творити не будем?
Како инем людем образ дадим,
а сами о добрых делех никогда не бдим?
И како о своей совести премолчим? —
всегда бо неподобная дела творим.
И паки благовестник вопиет [207],
иже бо всех нас в царство божие зовет.
Что же убо будет сицево его речение? —
Назнаменует бо самое совершенное учение.
Глаголет бо, их же начат Иисус творити же и учити,
того ради подобает не всем нам учителем быти,
но токмо в разуме и во уме быти совершенным
и самими душею и телом очищенным.
Паки Христос мой и бог глаголет,
от него жь сотона со всеми силами своими стонет;
глаголет же господь, иже сотворит и научит,
и тем словом всем нам претит.
Сей велий наречется во царьствии небеснем,
той же, окаянний, в житии сем прелестней.
Аще кто токмо научит, а не сотворит [208],
таковый милости божия не получит;
змий и в царствии небеснем наречется,
сии речь к вечному мучению отслется.
И тако же некто премудр пишет,
яко некоторым драгим бисером нижет:
все бо истязани будем, еже всех спасати;
и тем учит нас и повелевает нам преже всякому себе учити [209],
како о том святое благовестив сказует
и всех нас таковым глаголанием наказует.
Аз же убо, недостойный, ни того, ни сего не имею,
токмо неподобная дела творити умею.
И паки благовестник же Христовыми усты глаголет,
якоже некто перстом во око колет
сице: «врачю, исцелися сам». [210]
Сие речет к неисправленным нам.
Како кто сам неисправлен инех может учити,
себе же паки не может никогда обучити?
Подобает бо преже своих уврачевати,
потом же о чюжих прележати.
Како убо аз, грешный, сам — многострастен
и яко убо человек — добру и злу самовластен:
захощет — добро или зло творит,
того ради душа его в рай или в муку варит;
и паки сам себе человек друг и враг бывает,
того ради отраду или место мучения приимает.
И уподоблюся кладезю скверну и нечисту
и отпадшему от древа во осеннее время листу,
понеже пуст и обнажен есмь добрых дел,
и прехожду уставленный ми от Христа, бога моего, предел.
Всегда же свою волю и хотение творю во всем,
и не оправдаюсь пред ним, творцем
