"Мемуарах", "человечность везде одинакова, зависть проявляется везде, и везде человек с холодным и спокойным нравом в конце концов завоевывает любовь публики и изживает своих врагов".79
VI. РИМ
К югу от По, вдоль Адриатики и Апеннин, располагались государства Церкви - Феррара, Болонья, Форли, Равенна, Перуджа, Беневенто, Рим, - составлявшие центральную и самую большую часть Волшебного сапога.
Когда Феррара была включена в состав Папского государства (1598), ее эстенские герцоги сделали Модену своим домом и собрали здесь свои архивы, книги и произведения искусства. В 1700 году Лодовико Муратори, священник, ученый и доктор права, стал хранителем этих сокровищ. Из них за пятнадцать лет труда и двадцати восьми томов он составил Rerum italicarum scriptores ("Писатели итальянских дел", 1723-38); позже он добавил десять томов итальянских древностей и надписей. Он был скорее антикваром, чем историком, и его двенадцатитомные "Annali d'Italia" были вскоре вытеснены; но его исследования документов и надписей сделали его отцом и источником современной исторической литературы в Италии.
Помимо Рима, самым процветающим из этих государств была Болонья. Ее знаменитая школа живописи продолжилась при Джузеппе Креспи ("Ло Спагнуоло"). Ее университет по-прежнему оставался одним из лучших в Европе. Палаццо Беви-Лаква (1749) входило в число самых элегантных сооружений века. Замечательная семья, проживавшая в Болонье, довела театральную архитектуру и живопись сцены до наивысшего совершенства в современную эпоху. Фердинандо Галли да Бибиена построил Королевский театр в Мантуе (1731), написал знаменитые тексты о своем искусстве и родил трех сыновей, которые продолжили его мастерство в обманчивом и роскошном орнаменте. Его брат Франческо спроектировал театры в Вене, Нанси и Риме, а также веронский театр Филармонико, который часто называют лучшим в Италии. Сын Фердинандо Алессандро стал главным архитектором курфюрста Пфальца. Другой сын, Джузеппе, спроектировал интерьер оперного театра в Байройте (1748) - "самого красивого из всех существующих".80 Третий сын, Антонио, нарисовал планы театра Коммунале в Болонье.
В этом театре и массивной старой церкви Сан-Петронио звучала лучшая инструментальная музыка в Италии, ведь Болонья была главным итальянским центром музыкального образования и теории. Там падре Джованни Баттиста Мартини держал свой скромный, но строгий двор как самый уважаемый учитель музыки в Европе. У него была музыкальная библиотека из семнадцати тысяч томов, он составлял классические тексты по контрапункту и истории музыки, вел переписку с сотней знаменитостей в дюжине стран. Почетное звание филармонической академии, главой которой он был долгие годы, было желанным для всех музыкантов. Сюда в 1770 году должен был приехать мальчик Моцарт, чтобы пройти положенные испытания; здесь должны были преподавать Россини и Доницетти. Ежегодный фестиваль новых сочинений, исполняемых стопудовым оркестром Академии, был для Италии главным событием музыкального года.
По оценкам Гиббона, население Рима в 1740 году составляло около 156 000 душ. Вспомнив о блеске императорского прошлого и забыв о нищих и рабах, он нашел очарование католической столицы не соответствующим его вкусу:
Внутри просторных ограждений стен Аврелиана большая часть семи холмов покрыта виноградниками и руинами. Красоту и великолепие современного города можно объяснить злоупотреблениями правительства и влиянием суеверия. Каждое царствование (исключения редки) было отмечено стремительным возвышением новой семьи, обогащаемой бездетным понтификом за счет церкви и страны. Дворцы этих удачливых племянников - самые дорогие памятники элегантности и раболепия: совершенные искусства архитектуры, живописи и скульптуры были поставлены им на службу; их галереи и сады украшены самыми драгоценными произведениями древности, которые вкус или тщеславие побудили их собрать.81
Папы этого периода отличались высокой нравственностью; их мораль росла по мере падения их власти. Все они были итальянцами, поскольку ни один из католических монархов не позволил бы никому из других захватить папство. Климент XI (р. 1700-21) оправдал свое имя, реформировав римские тюрьмы. Иннокентий XIII (1721-24), по суждению протестанта Ранке,
обладал замечательными качествами для духовного и мирского правления, но его здоровье было очень слабым. ... Римские семьи, связанные с ним и надеявшиеся на его продвижение, оказались полностью обманутыми; даже его племянник не мог без труда получать те двенадцать тысяч дукатов в год, которые теперь стали обычным доходом племянника".82
Бенедикт XIII (1724-30) был "человеком большого личного благочестия".83 но (по словам одного католического историка) он "позволял слишком много власти недостойным фаворитам".84 Климент XII (1730-40) наводнил Рим своими флорентийскими друзьями, а когда состарился и ослеп, позволил управлять собой своим племянникам, чья нетерпимость еще больше обострила конфликт между иезуитами и янсенистами во Франции.
Маколей считал Бенедикта XIV (1740-58) "лучшим и мудрейшим из 250 преемников Святого Петра".85 Это огульное суждение, но и протестанты, и католики, и неверующие люди вместе превозносят Бенедикта как человека широкой образованности, приятного характера и моральной честности. Будучи архиепископом Болоньи, он не видел противоречий между посещением оперы три раза в неделю и строгим вниманием к своим епископским обязанностям;86 А став папой, он примирил чистоту своей личной жизни с весельем юмора, свободой слова и почти языческим пониманием литературы и искусства. Он пополнил свою коллекцию обнаженной Венерой и рассказал кардиналу де Тенсину, как принц и принцесса Вюртембергские нацарапали свои имена на изящно округлой части анатомии, не часто упоминаемой в папской переписке.87 Его остроумие было почти таким же острым, как у Вольтера, но это не мешало ему быть внимательным администратором и дальновидным дипломатом.
Он обнаружил, что папские финансы находятся в хаосе: половина доходов терялась при перевозках, а треть населения Рима составляли церковники, которых было гораздо больше, чем требовали дела церкви, и которые были дороже, чем церковь могла себе позволить. Бенедикт сократил свой штат, уволил большую часть папских войск, покончил с папским непотизмом, снизил налоги, ввел улучшения в сельском хозяйстве и поощрил промышленное предпринимательство. Вскоре его честность, экономия и эффективность привели к тому, что папская казна стала пополняться. Его внешняя политика делала мягкие уступки неспокойным королям: он подписал с Сардинией, Португалией, Неаполем и Испанией конкордаты, позволяющие католическим правителям выдвигать кандидатов на епископские должности. Он старался утихомирить доктринальные беспорядки во Франции с помощью мягкого исполнения анти-янсенистской буллы Unigenitus; "поскольку неверность прогрессирует с каждым днем, - писал он, - мы должны скорее спросить, верят ли люди в Бога, чем принять эту буллу".88
Он прилагал мужественные усилия, чтобы найти modus vivendi с Просвещением. Мы уже отмечали его сердечное согласие на посвящение Вольтеру "Магомета", хотя эта пьеса подверглась церковному обстрелу в Париже (1746). Он назначил комиссию для пересмотра Бревиария и устранения некоторых наиболее невероятных легенд; однако рекомендации этой комиссии не были выполнены. Своей личной активностью он добился избрания д'Алембера в Болонский институт.89 Он препятствовал поспешному запрету книг.
