бы снабдить его труппу подходящими комедиями; его собственные, слишком часто повторяемые, утратили благосклонность; он был вынужден, в силу конкуренции, написать шестнадцать пьес за один год.
В 1752 году Вольтер назвал его Мольером Италии. В том году пьеса "Хозяйка трактира" имела "столь блестящий успех, что ее... предпочли всему, что еще было сделано в этом роде комедий". Он гордился тем, что соблюдал "аристотелевские единства" действия, места и времени; в остальном он оценивал свои пьесы реалистично: "Хорошо, - говорил он, - но еще не Мольер".73 Он писал их слишком быстро, чтобы сделать из них произведения искусства; они были умно построены, приятно веселы и в целом верны жизни, но им не хватало мольеровского размаха идей, силы слова, мощи изложения; они оставались на поверхности характеров и событий. Природа публики не позволяла ему пробовать высоты чувств, философии или стиля; и он был слишком весел по своей природе, чтобы погружаться в глубины, которые мучили Мольера.
По крайней мере, однажды он был потрясен и растроган до глубины души: когда Карло Гоцци бросил ему вызов в борьбе за театральное первенство в Венеции и победил.
В литературной суматохе этого времени участвовали два Гоцци. Гаспаро Гоцци писал пьесы, которые в основном были адаптацией французских; он редактировал два известных периодических издания и начал возрождение Данте. Его брат Карло был не столь любезен: высокий, красивый, тщеславный и всегда готовый к драке. Он был самым остроумным членом Академии Гранеллески, которая выступала за использование в литературе чистого тосканского итальянского, а не венецианского идиоматического языка, который Гольдони использовал в большинстве своих пьес. Будучи любовником или кавалером servente Теодоры Риччи, он, возможно, почувствовал укор, когда Гольдони сатирически изобразил cicisbei. Он тоже писал мемуары - белую книгу своих войн. Он оценивал Гольдони так, как один автор оценивает другого:
Я признавал в Гольдони обилие комических мотивов, правды и естественности. Однако я обнаружил бедность и подлость интриг; ...добродетели и пороки, плохо отрегулированные, причем порок слишком часто торжествовал; плебейские фразы с низким двойным смыслом; ...обрывки и ярлыки эрудиции, украденные Небо знает где, и принесенные, чтобы навязать толпе невежд. Наконец, как писатель итальянского языка (за исключением венецианского диалекта, в котором он показал себя мастером) он, кажется, не заслуживает того, чтобы быть помещенным среди самых скучных, низких и наименее правильных авторов, которые использовали наш язык..... В то же время я должен добавить, что он никогда не ставил пьес без какой-нибудь превосходной комической черты. В моих глазах он всегда выглядел человеком, который родился с естественным чувством того, как должны быть написаны превосходные комедии, но из-за недостатка образования, из-за отсутствия проницательности, из-за необходимости удовлетворять публику и снабжать новыми товарами бедных комедиантов, с помощью которых он зарабатывал себе на жизнь, и из-за спешки, в которой он ежегодно выпускал так много пьес, чтобы оставаться на плаву, он никогда не мог создать ни одной пьесы, которая не кишела бы недостатками.74
В 1757 году Гоцци выпустил томик стихов, в которых выражал родственные критические замечания в "стиле старых добрых тосканских мастеров". Гольдони ответил в terza rima (среднее Данте), что Гоцци подобен собаке, бьющей на луну - "come il cane che abbaja la luna". В ответ Гоцци стал защищать commedia dell' arte от строгостей Гольдони; он обвинил пьесы Гольдони в том, что они "в сто раз более развратны, непристойны и вредны для нравственности", чем комедия масок; он составил словарь "непонятных выражений, грязных двусмысленностей, ... и прочих мерзостей" из произведений Гольдони. Спор, рассказывает Мольменти, "привел город в неистовое состояние; дело обсуждалось в театрах, домах, магазинах, кофейнях и на улицах".75
Абате Кьяри, другой драматург, уязвленный тосканскими пристрастиями Гоцци, бросил ему вызов: напишите пьесу лучше, чем те, которые он осуждал. Гоцци ответил, что может сделать это легко, даже на самые тривиальные темы и используя только традиционную комедию масок. В январе 1761 года труппа театра Сан-Самуэле поставила его "Басню о любви к трем апельсинам" - всего лишь сценарий, в котором Панталоне, Тарталья и другие "маски" искали три апельсина, обладающие, как считалось, магической силой; диалог оставался на усмотрение импровизаторов. Успех этой "басни" был решающим: венецианская публика, живущая смехом, наслаждалась воображением сказки и скрытой сатирой на сюжеты Кьяри и Гольдони. За пять лет Гоцци выпустил еще девять fiabe, но в них он ввел поэтический диалог, тем самым отчасти признав критику Гольдони в адрес commedia dell' arte. Как бы то ни было, победа Гоцци казалась полной. Посещаемость театра "Сан-Самуэле" оставалась высокой, а театр Гольдони "Сант-Анджело" скатился к банкротству. Кьяри переехал в Брешию, а Гольдони принял приглашение в Париж.*
В качестве прощания с Венецией Гольдони написал (1762) пьесу "Один из последних вечеров карнавала" (Una delle ultime sere di Carnevale). В ней рассказывалось о дизайнере тканей Сиоре Андзолето, который с тяжелым сердцем покидал в Венеции ткачей, чьи станки он так долго снабжал узорами. Вскоре публика увидела в этом аллегорию драматурга, с сожалением покидающего актеров, чьи подмостки он так долго снабжал пьесами. Когда в финальной сцене появился Андзолето, театр (рассказывает Гольдони) "разразился громом аплодисментов, среди которых слышалось... "Счастливого пути!" "Возвращайся к нам!" "Не премини вернуться к нам!"".76 Он покинул Венецию 15 апреля 1762 года и больше никогда ее не видел.
В Париже он в течение двух лет писал комедии для Театра итальянцев. В 1763 году на него подали в суд за совращение,77 Но уже через год он был привлечен к преподаванию итальянского языка дочерям Людовика XV. К свадьбе Марии-Антуанетты и будущего Людовика XVI он написал на французском языке одну из лучших своих пьес - "Благосклонный бур" (Le Bourru bienfaisant). Он был награжден пенсией в двенадцатьсот франков, которая была аннулирована революцией, когда ему был восемьдесят один год. Он утешал свою бедность тем, что диктовал жене свои "Мемуары" (1792) - неточные, образные, поучительные, развлекательные; Гиббон считал их "более истинно драматическими, чем его итальянские комедии".78 Он умер 6 февраля 1793 года. 7 февраля Национальный конвент, по предложению поэта Мари-Жозефа де Шенье, восстановил его пенсию. Обнаружив, что он не в состоянии ее получать, конвент отдал ее, уменьшенную, его вдове.
Победа Гоцци в Венеции была недолгой. Задолго до его смерти (1806) его "Фьяба" сошла со сцены, а комедии Гольдони возродились в театрах Италии. Их до сих пор ставят там почти так же часто, как Мольера во Франции. Его статуя стоит на Кампо Сан-Бартоломмео в Венеции и на Ларго Гольдони во Флоренции. Ибо, как сказано в его
