за головами – нападали на селение и, предав смерти способных и дерзнувших оказать сопротивление, уводили в плен оставшихся в живых. А ещё все кругом обязаны были платить дань. Поэтому ацтеков люто ненавидели. Собственно как обычно ненавидят тех, кто сильнее и богаче. Так было, так есть и так будет. Правильно?
Нас было мало. Катастрофически мало. Около полутысячи человек. Но Кортес, как оказалось, обладал массой талантов, в том числе и талантом дипломата. Всех вождей встречающихся племён Кортес сманивал на нашу сторону и заручался обещаниями поддержки в случае военного столкновения с ацтеками. А в том, что столкновение будет, никто не сомневался. Ацтеки, повторяю, были сказочно богаты, но свои богатства они нам запросто так не отдадут – это понимали мы, это понимал Кортес.
Мне кажется, он был рождён для того, чтобы стать завоевателем Мексики. В молодости он был повесой и распутником, а также заядлым игроком в кости и карты. Когда он поспешно покидал родной город, спасаясь от преследовавших его блюстителей порядка, то – чёрт возьми! – кто бы мог подумать, что этому совершенно нищему, одинокому и напуганному молодому человеку суждено будет войти в историю.
В нашей жизни это самое что ни на есть удивительное! Вот вроде обыкновенный среднестатистический гуляка, игрок, пьяница и бабник – и вдруг! – пожалуйте-ка в Историю! На века!
Медленно, но верно мы приближались к империи ацтеков. Император Монтесума, конечно же, был прекрасно осведомлён о наших передвижениях. Он отправил нам навстречу послов со щедрыми дарами. Наивный! Он надеялся, что богатые дары утолят хотя бы частично наш аппетит. Но золото и драгоценные камни лишь раздразнили конкистадоров.
Мы продолжали свой тяжёлый путь: вначале мы продирались сквозь тропические джунгли, затем поднимались по склонам плоскогорья, потом вступили в зону грозных и мрачных вершин и ущелий и наконец вошли в ацтекский город Чолулу. Город поразил нас. В нём были настоящие улицы, дома, общественные места… Был рынок. Была площадь, где по праздникам собирался народ для гуляний, а по будням оглашали новости города и всей империи. Был огромный храм, стоящий на громадной пирамиде. Лично мне город напомнил Иерусалим или, если хотите, средневековый Рим. Над городом возносились к небу сотни храмовых башен, сверху на них пылал вечный огонь. Красота!
По одному городу мы уже могли судить об империи. И нам стало не по себе. Большинство из нас пришли к неутешительному выводу: чтобы завоевать империю, понадобится целая армия… Нас было слишком мало.
Нынешние историки считают, что в этом городе против испанцев готовился заговор, имеющий своей целью поголовное истребление конкистадоров и индейцев-союзников. Но это не так. Всё было с точностью до наоборот. Это Кортес решил обезглавить верхушку города, уничтожив всю аристократию Чолулы. Для чего? Да просто так. Чтобы не было пути назад. И чтобы продемонстрировать всем ацтекам нашу силу. Чтобы внушить им чувство ужаса перед нами. Ну и, конечно, чтобы ограбить город.
План был прост. Настолько же прост, насколько и дерзок. К нам в лагерь были приглашены все важные сановники города, якобы на празднованье дня рождения Кортеса. Они пришли. По сигналу мы бросились на них и умертвили всех до единого. Однако вопли несчастных подняли на ноги весь город.
Жители Чолулы окружили наш лагерь и с оружием в руках бросились на нас. Мы были готовы к такому повороту событий. Залпы из пушек и аркебуз не только умерили их воинственный пыл, но и обратили их в паническое бегство. Следом за бегущими помчалась наша конница…
Туземцы боялись лошадей, боялись огнестрельного оружия, но численное преимущество было на их стороне, и это, по сути, уравнивало наши силы. Ха! Но они верили, что мы боги или полубоги, а мы даже за людей их не считали…
Всю ночь мы грабили дома и храмы, сжигая то, что не могли унести, и убивая любого, кто осмеливался оказать хотя бы малейшее сопротивление. Наши союзники – несколько тысяч индейцев – усердствовали в убийствах и разрушениях не меньше, а то и больше нашего. Резня и грабёж продолжались всю ночь. К утру всё было кончено: от города почти ничего не осталось – одни только руины и пепелища. Стотысячное население города было уничтожено более чем на треть. За одну ночь.
Лично я угробил всего лишь человек сорок. Такое малое число объясняется тем, что я убивал исключительно тех, кто пытался убить меня. Я говорю это вовсе не для того, чтобы как-то оправдать себя. Ни в коем случае. В своей жизни я убил массу народа. И половина из них не сделала мне ничего плохого. Но в эту ночь – я это отчётливо помню – я никого убивать не хотел. Я совершал это помимо воли. Рефлекторно. К примеру, кто-то вставал у меня на пути, пытался ткнуть в меня копьём; я отклонялся в сторону и наносил ответный удар. Чисто машинально. Не задумываясь о том, что делаю… Всё оттого, что голова была занята другим. Да, да, мой друг, совсем другим..
Запись 010
- Чем именно?
- У меня кончился коньяк.
- Что?
- Коньяк. Допил. Хороший коньяк. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Мысль простая. Очевидная. С простотой не поспоришь. Я вот недавно прочёл у одного… э…(назвать такого писателем язык не поворачивается) литератора: «После купели они целовались, пока губы не высохли. Потому что всё мокрое высыхает». Я так смеялся. Мысль простая. Очевидная. Автор, вероятно, сам к ней пришёл. И поспешил поделиться этой, казалось бы, простой мыслью, но с которой не поспоришь. Видимо, именно этим она его и покорила.
- Кто покорила?
- Мысль. Автора. Покорила. А у вас точно нет ничего из спиртного?
- Вам мало бутылки коньяка?
- Ну, откровенно говоря, да.
- Увы, в моём доме нет ни капли алкоголя. Я же вам сказал…
- Мало ли… Может, вы солгали…
- Я не имею привычки лгать.
- Ой, не врите мне! Вы журналист. Для вас ложь - как для повара приправа. Блюдо можно приготовить и без неё, но будет пресно и не столь вкусно. К тому же вы… человек. А человек всегда врёт, хотя бы в мелочах. Врёт даже тогда, когда изредка говорит правду. Хотя бы потому что правды нет. Как таковой.
- Вы тоже постоянно врёте?
- Уже нет. Мёртвые не лгут, верно? А я давно ни жив, ни мёртв. Я по ту сторону жизни и смерти.
- Так что же с вами произошло в ту ночь, когда вы не хотели
