время кризиса франка. Через год Давид-Вейль сдержал свое обещание и повысил Андре до партнера Lazard Freres et Cie, одновременно назначив партнером и своего сына Пьера Давида-Вейля. Андре, с его финансовым гением и волевым характером, будет доминировать в Lazard в течение следующих пятидесяти лет.
В начале 1927 года Альтшуль занялся созданием General American Investors Company как первого в стране закрытого паевого инвестиционного фонда. В мае 1927 года фонд, основными инвесторами и владельцами которого стали компании Lazard и Lehman Brothers, открыл свои двери для "приобретения, хранения, продажи и андеррайтинга ценных бумаг любого характера, как иностранных, так и отечественных". Еще один фонд, Second General American Investors Company, был открыт 15 октября 1928 года. 5 сентября 1929 года - за месяц до краха - первый и второй фонды General American были объединены в один фонд, активы которого на конец 1929 года составляли 33 миллиона долларов. General American останется одним из увлечений Альтшуля до конца его долгой жизни, но приведет к окончательному и бесповоротному разрыву его отношений с Андре Мейером.
В Нью-Йорке, как явствует из переписки Альтшуля с его новым партнером Альбертом Форшем, в офисах Lazard летом, предшествовавшим биржевому краху 1929 года, нарастало беспокойство. "Мне кажется, что цикл, через который мы проходим, еще не завершился, и, кроме небольшого изменения настроений, я не могу обнаружить никаких признаков улучшения ситуации", - писал Форш Альтшулю, который находился в Париже. "Цифры по строительству, конечно, самые неутешительные. Автомобильный бизнес стал еще хуже, цены на сырьевые товары не изменили своей тенденции, а безработица не только не подает признаков улучшения, но, похоже, продолжает расти, и я думаю, что этой зимой мы впервые за много лет увидим настоящие бедствия".
Форш, конечно, был прозорлив. Падение фондового рынка, начавшееся в сентябре 1929 года и закончившееся в июле 1932 года, сократило промышленный индекс Доу-Джонса на 89,2 %. Большая часть промышленно развитого мира была ввергнута в депрессию, длившуюся почти десятилетие. Три дома Lazard пережили крах и его последствия - едва-едва, - но последнее столкновение фирмы с гибелью, по иронии судьбы, не имело ничего общего со значительными макроэкономическими событиями, а было связано с серьезной ошибкой в управлении.
Ряд неожиданных событий, начавшихся в марте 1931 года, едва не привел к полной ликвидации Lazard. Сначала внезапно умер Андре Лазар, сын Симона и брат Кристиана, который всего тремя годами ранее занял пост старшего партнера после смерти своего кузена Мишеля. Андре умер в возрасте шестидесяти двух лет в Ницце после непродолжительной болезни. Он был последним членом семьи Лазар, работавшим в фирме. С годами сложилось впечатление, что причиной этого стало отсутствие мужского рода в семье Лазар после безвременной кончины Андре Лазара. И в какой-то степени это верно. Но у потомков Эли Лазара в роду было несколько сыновей. Были ли они когда-либо частью фирмы, неизвестно. Вполне вероятно, что Давиды-Уэйллы использовали случай смерти Андре и Мишеля Лазардов, чтобы укрепить свой контроль над фирмой.
С другой стороны, поздней весной и летом 1931 года в результате несвоевременного стечения мировых событий и действий чешского трейдера-изгоя, сидевшего в брюссельском офисе Lazard Brothers, Дэвиды-Уиллы едва не потеряли все, что так тщательно строили в течение предыдущих восьмидесяти лет. К 1931 году в Европе уже давно назревали финансовые проблемы по целому ряду причин, среди которых были экспорт американской и немецкой депрессий, хронический дефицит бюджета Великобритании, неблагоприятный баланс торговых платежей и завышенный курс фунта стерлингов по отношению к доллару. Все эти факторы в совокупности привели к тому, что обязательства лондонской экономики значительно превышали золотовалютные резервы, хранившиеся в Банке Англии. Когда 11 мая Кредитанштальт потерпел крах, отчасти из-за отказа французского правительства продолжать предоставлять ему краткосрочные кредиты, финансовая паника охватила всю Европу. Австрийская ветвь могущественной банковской семьи Ротшильдов контролировала Creditanstalt, крупнейший частный банк Австрии. Крах банка показал, насколько плохо семья управляла банком. "Непосредственным следствием этого стало замораживание требований Лондона, сначала в Вене, а затем в Берлине", - написал Р. С. Сейерс в своей окончательной истории Банка Англии. Lazard Brothers был одним из кредиторов Creditanstalt. Размер риска лондонской фирмы оценивался примерно в 40 000 фунтов стерлингов, что сегодня эквивалентно примерно 10 миллионам фунтов стерлингов. Не слишком большая сумма, конечно, но, учитывая, что весь капитал фирмы составлял чуть более 3 миллионов фунтов стерлингов, терять такую сумму было не очень удобно.
Lazard Brothers направила одного из своих самых старших партнеров и близкого друга Альтшуля, Роберта Бранда, в Вену, чтобы вместе с другими сотнями кредиторов обанкротившегося австрийского банка договориться о том, как Lazard получит свои деньги обратно. После нескольких дней переговоров Бранд отправился на поезде из Вены в Брюссель, а оттуда должен был вернуться в Лондон, чтобы сообщить своим партнерам о состоянии их кредита. На железнодорожной платформе, когда через застекленный вокзал повалил пар и дым, Брэнд увидел вдалеке Джо Маккартни-Филгейта, своего младшего партнера. Когда Макартни-Филгейт увидел Бранда на платформе, он бросился к нему с шокирующими новостями, которых, как он знал, у Бранда не было. Но Брэнд заговорил первым. "Будет ужасное время", - сказал он Макартни-Филгейту. "Мы не получим свои деньги обратно. Мы потеряем 40 000 фунтов стерлингов". Затем младший партнер проговорил: "Мне действительно есть что вам сказать. Мы разорились. Мы потеряли 4 миллиона фунтов стерлингов". Потери превышали весь капитал Lazard Brothers; фирма была формально банкротом. После этого два партнера сели на последний ночной поезд в Лондон, и за бутылкой виски Маккартни-Филгейт продолжил рассказывать Брэнду сагу о шокирующей ночной кончине Lazard Brothers.
Благодаря денежным вливаниям от Пирсона Роберт Киндерсли решил после Первой мировой войны открыть офис Lazard в причудливом бельгийском портовом городе Антверпене для ведения бизнеса по обмену валют. Офис был успешным, но фирма, очевидно, чувствовала себя "неполноценной" без дополнительного офиса в Брюсселе, столице Бельгии. Там был открыт еще более маленький офис, и во главе его был поставлен человек чешской национальности, чья фамилия попеременно называлась то "Витек", то "Вильчек", то "Чирек". Брюссельский офис "развил неплохой бизнес" по обмену валюты. Макартни-Филгейт рассказал Брэнду в вечернем поезде в Лондон в тот июльский вечер 1931 года, что в тот день его направили в Брюссель для расследования сообщений о том, что чех сделал огромную неудачную ставку против французского франка и скрыл ошибку, выпустив необеспеченные векселя по всей Европе на имя Lazard Brothers. Несколько держателей векселей позвонили в фирму и потребовали погашения, что положило
