Когда они достигли Пятого, крики превратились в
«ТУЛЛ! ТУЛЛ»! Его сердце переполняло неожиданное признание, он кивал
в знак благодарности, пока у него не заболела шея. Он сделал глоток из
винного бурдюка, предложенного опционом, которого он знал в Двадцать
243
Первом, и принял хлопки по спине и похвалы от каждого встречного
центуриона. Тулл думал, что он лопнет от гордости. «Неудивительно, что
торжествующие полководцы имеют рабов, которые шепчут им на ухо, что
они всего лишь смертные люди», — подумал он.
Наибольшее признание Тулл получил от Германика. Не дожидаясь
приближения Тулла, он соскользнул с коня и шагнул ему навстречу, широко
расставив руки. — Это радостный момент! Рад встрече, Тулл.
Тулл поднял штандарт и вытянулся. — Господин!
Германик подошел совсем близко. Он благоговейно обвел пальцами
очертания головы орла и его поднятых крыльев. — Ты уверен, что он
принадлежал Восемнадцатому?
— Да, господин. — Тулл рассказал про царапину.
— Я рад. Однажды орел Семнадцатого вернется домой, но этот
штандарт заслуживает того, чтобы быть твоим. Прими мои поздравления.
— Если бы не вы, господин, ничего бы этого не случилось.
Германик ответил на похвалу, склонив голову. — А без таких солдат, как ты, я бы ничего не смог сделать.
Тулл покраснел, как безбородый юнец.
Германик хлопнул его по плечу. — Может, отвезем твоего орла
обратно в Ветеру?
— Да, господин! — По мнению Тулла, это было лучшим
предложением, которое он слышал в своей жизни.
Глава XLII
Прошло десять дней после неудачной попытки Арминия захватить орла
племени марсов, и его настроение было таким же мрачным, как нависшие
тучи. Сгущались сумерки, когда он стоял на берегу большого озера глубоко
на территории херусков. Неподалеку шли приготовления к долгожданной
церемонии. Молотки звенели, когда разбивались шлемы. Доспехи были
разрезаны, а древки копий сломаны. Привязанные лошади щипали чахлую
траву; юноши, наблюдавшие за ними, ждали, когда их позовут вперед.
Шестеро обнаженных, избитых заключенных – пятеро хаттов и один
римлянин — сидели в жалком молчании под охраной десятка человек. Те, кто пришел посмотреть – сотни воинов из разных фракций племени херуски
– расположились свободным полукругом вокруг жрецов, которые пели и
молились Донару.
Арминий не видел ничего из разворачивающегося зрелища, не
чувствовал укусов копошащихся мошек. Не сводя глаз с размытой границы
между небом и землей, он стоял неподвижно, как статуя. После поражения у
Ангриварианской Стены, смерти Мело и распада его союза дела шли все
244
хуже и хуже. Претерпевший унижение от Малловенда, а затем
перехитренный Туллом, он также потерял большую часть сотни воинов, которые были с ним в его миссии по захвату орла. Его унижениям, казалось, не будет конца. Над головой грянул гром, и Арминий зашевелился, бросив
гневный взгляд на иссиня-черное небо. «Что бы я ни делал, ты
оборачиваешься против меня, великий Донар. Почему»?
Шум продолжался. Свет вспыхнул глубоко в облаках. Один из жрецов
громко воскликнул: — Донар! — крик, который был с энтузиазмом
подхвачен его товарищами и толпой. Встревоженные песнопением, лошади
прижали уши и заметались взад-вперед. Понимая, что их время
приближается, заключенные съежились.
Хмурый взгляд Арминия стал жестче. Его призывы, набожность
жрецов и совершаемые жертвоприношения не имели бы значения. Бог грома
хранил молчание, как делал это очень часто. Было горько стоять здесь после
позорного поражения, легко думать, что Донар никогда по-настоящему с ним
не разговаривал. Возможно, ворон, который помог ему найти последнего
орла, искал свежее мясо, и ничего больше. Пожертвование собственной
жизни Тудрусом было пустым жестом, бессмысленным самоубийством, которому посодействовал жрец.
Арминий разозлился. Зачем возиться с этим надуманным ритуалом?
Собрав мокроту во рту, он попытался сплюнуть, но, несмотря на свой
подавляющий цинизм, не смог этого сделать. Мело сказал бы ему, что
испытывать терпение богов – плохая идея, и даже если никто из жрецов не
увидит, всеведущий Донар увидит. Горе хлестнуло Арминия при
воспоминании о его заместителе, похороненном недалеко от этого места. Его
похороны были великолепными, достойными воина его положения. Арминий
оставался у могилы еще долго после того, как другие скорбящие ушли.
Пойманный в черную бездну отчаяния, он хотел поменяться местами с Мело, но горячее желание
