умереть первым. У него красная кровь, и она текла
быстро. Он был молод и здоров, так что его кишки в порядке.
Гервас покачал головой. — Ты рискуешь разозлить не только Донара, но и других богов.
Арминий ничего не сказал.
Пропитанная кровью церемония продолжалась. Четверо оставшихся
хаттов погибли один за другим. Двое плакали, как побитые дети, когда их
тащили к краю платформы, и их успокоил только острый клинок жреца. Их
кровь была объявлена кислой, а их кишки нечистыми. Донара попросили
простить их трусость.
Отбросив цинизм, Арминий не мог не надеяться, что последняя пара
воинов достойна встретят свою смерть. Облегчение наполнило его грудь, когда они сделали именно это, молча, с стиснутыми челюстями и гордыми
лицами. Громким голосом жрец объявил предзнаменования, которые он
видел в их крови и внутренностях, благоприятными. — Донар доволен! —
сказал он, вызвав яростные одобрительные крики толпы.
Римского пленника тащили последним. «Вот он, один из злейших
врагов его народа», — подумал Арминий, один из тех, кто вырезал тысячи
поклоняющихся Донару. Бог грома должен был одобрить его смерть.
Арминий с удовлетворением наблюдал, как римлянин показал свою
храбрость, поднявшись по ступенькам на платформу, пренебрегая руками
послушников. Однако через мгновение заключенный отказался ложиться.
Старший послушник отдал приказ, но тот, казалось, не слышал.
Разозлившись, жрец уставился на римлянина со своего места у котла. —
Вниз! — приказал он.
247
— Никогда, — последовал ответ на латыни. — Ублюдок.
Арминий почувствовал надвигающуюся опасность, но был слишком
далеко, чтобы остановить то, что произошло дальше.
Оскалившись, римлянин отвел правую ногу назад и ударил жреца
ногой по лицу. Его подбитая гвоздями калига разбила зубы, сломала кость.
Кричащий жрец отлетел назад, столкнувшись с алтарем. Он упал и с глухим
стуком ударился затылком о камень. Обмякший, он соскользнул с алтаря и
остался лежать, сплетя конечности. Мертвый.
С Гервасом, следовавшим за ним по пятам, Арминий бросился к
платформе. — Схватить его!
Потрясенные послушники схватили смеющегося римлянина, который
не сопротивлялся.
Арминий проверил на шее старика пульс. — Его больше нет, —
прорычал он первому подошедшему жрецу, более молодой бородатой версии
своего умершего предшественника.
— Это плохой знак, — произнес молодой жрец.
Арминию хотелось перерезать его тощее горло. Ситуацию надо было
спасать. Страх распространялся среди наблюдающих – он видел это. Понизив
голос, он сказал: — Скажи им, что несчастье, вызванное смертью старика, будет смыто жертвоприношением римлянина.
Бросив на него потрясенный взгляд, жрец сказал: — Не мне
предсказывать будущее. Я могу говорить только о том, что вижу в крови и
внутренностях пленника.
— Ты можешь говорить все, что тебе нравится, — прошипел Арминий
уткнувшись в лицо жреца. — Думаешь, я этого не знаю?
Жрец, покраснев отступил на шаг назад. — Святотатство!
Арминий заколебался, но лишь на мгновение. Он подумал, что нужно
сказать что-то положительное, раз римлянин будет отправлен в подземный
мир. По его крови и органам нужно прочитать хорошие предзнаменования.
Если этого не сделать, боевой дух его воинов резко упадет. Они могут даже
отказаться сражаться с легионами весной. Он не мог – не хотел – допустить, чтобы это случилось с его собственным народом. Арминий отказался от
осторожности. — Слушай, дурак. Римлянин умрет медленно и мучительно.
Ты скажешь воинам, что Донару нравится его агония. Когда его кровь
хлынет в котел, она испарится от ярости бога на жестокость империи. Его
органы будут здоровы, и это предвещает поражение Рима от наших рук.
Жреца не собирался сдаваться. — А если я этого не скажу?
— Ты умрешь в своей постели. Может быть, не сегодня, но это
произойдет – и ты потеряешь свои яйца до того, как тебе перережут горло. —
Серые глаза Арминия впились в испуганные глаза жреца. — Понимаешь?
248
Последовал резкий кивок.
— Хорошо. — Арминий широко ухмыльнулся послушникам, удерживающим римлянина. — Мы решили, как лучше умереть этой
мерзости. Сначала вскройте ему живот. Затем возьмите его глаза. После
можете сломать ему руки и ноги.
Отвлекшись, послушники повалили пленника на помост. Он брыкался
и сопротивлялся, но безрезультатно.
Арминий скрестил на груди руки. «Я делаю это для
