Антон вспомнил, что Маламут весь день должен был провести в больнице, рядом с сестрой Елены.
– Слушай, не до них было...
– Как Катя? – имя девочки он вспомнил не сразу.
Маламут схрумкал еще одну печеньку, потом еще.
– Плохо. Покусали ее действительно сильно, к тому же шок у нее еще не прошел. Врачи, конечно, обещают, что все будет хорошо, но я не уверен.
– Напавшая на нее собака все еще бегает по городу, – Хоро не спрашивала, Хоро констатировала факт.
– Вы не можете ее поймать? – Антон не сразу сообразил, что именно он спросил, поддавшись некоему подсознательному импульсу.
– Можем... – начал было говорить Маламут, но Хоро его перебила:
– Почему это мы должны ловить бешеную собаку? Нам больше делать нечего, что ли? Пусть этим специалисты занимаются.
Резко встав из-за стола, она дала понять, что вопрос закрыт.
– Я положила тебе постельное белье на диван. Завтракать мы предпочитаем все вместе, так что советую ложиться спать прямо сейчас. Мал, к тебе это тоже относится!
– Иду я, иду...
С кухни Антон ушел последним, не забыв выключить свет.
Впервые он ночует под крышей своего нового дома.
Снилась зима. Бескрайняя белоснежная степь тянулась во все стороны сколько хватало глаз. Солнца не было видно за серой пеленой облаков, даже тусклого круга, который обычно виден днем. Нет теней. Нет ветра. Изо рта вырываются белые клубы пара – мороз невероятно силен. Абсолютная тишина. Совершенное одиночество.
– Волчья Зима бесконечна, – девчонка лет пятнадцати с белоснежно-белыми волосами и темно-фиолетовыми глазами ласково теребила мягкое ухо спасенного щенка. – Ни один г'ата не способен пересечь ее всю. Все потому, что Гата-Отец никогда не остановится, он будет бежать и бежать, сквозь тысячи миров, вечно. Может ты и глупый т'агар, Маламут, но тебе тоже однажды захочется его догнать. Все мы однажды пытались...
Скрип снега под ногами. Белое полотно совершенно ровное, ни единого сугроба. Все еще нет ветра. Где девчонка и Маламут? Почему они ушли? Или ушел он, Антон? Да, это он зачем-то ушел от них, не дослушав рассказ. Что, что она еще могла сказать? Куда ему идти? И зачем... Так холодно. Лучше лечь и заснуть. Сон во сне — это так забавно.
– Не спи! – Маламут энергично тряс Антона за плечо, пытаясь разбудить. – Проснись, нельзя спать!
– Маламут? – сбросить с себя оковы сна оказалось не так просто, рука на автомате потянулась за мобильным. 25:73 – отобразилось на прямоугольном мониторе. – Ночь на дворе, зачем я тебе сдался?
– Разговор есть, – Маламут выглядел обеспокоенным.
– Кстати, я не знал, что ты таг'ар, – Антон сел на кровать, не спеша сбрасывать с себя одеяло.
– Это так важно? – спросила Настя.
– Но ведь ты не человек?
– Человек – понятие относительное... – девушка загребла комок снега и швырнула ему в лицо. Антон успел закрыться одеялом, и снежок рассыпался при ударе о ткань.
– Выброси его – оно тебе мешает! – Настя схватила одеяло за край и начала тянуть на себя, Антон не отпускал, и они закрутились в танце, весело перемешивая ногами снег.
Внезапно она разжала руки, и он кубарем полетел назад.
– Я не могу взять тебя с собой, – девчонка забросила колчан со стрелами за спину, а короткий лук со спущенной тетивой взяла в левую руку. – Стая не примет тебя. Возвращайся к своим. И больше не попадайся Ши'кчи'зо – некому тебя будет спасать.
Щенок тоскливо смотрел на удаляющуюся спину девчонки, закрытую белой волчьей шкурой. Она обернулась всего один раз, а потом сорвалась с шага на бег, стремительно растворяясь в белоснежной дали.
– Эй, малыш, она еще вернется, – Антон как мог пытался подбодрить щенка, но одних только его усилий было мало. – Не плач, ведь у тебя есть Хоро.
Маленький таг'ар завыл, тонко и жалобно, и с каждой взятой им еще одной высокой нотой звук все более и более походил на свист закипающего чайника.
– Антон, просыпайся!
Звонкий голос Хоро резко сбросил с него оковы мутного и тревожного сна. Всего пара секунд понадобилась, чтобы сфокусировать зрение и рассмотреть в дверях комнаты девушку, поверх домашнего наряда которой был наброшен цветастый передник. Еще Антон рассмотрел следы муки на одежде и волосах, которые Хоро, похоже, вообще никогда не собирала в прическу.
– Завтрак готов, мы ждем только тебя.
– По запаху что-то вкусное, – Антон с удовольствием втянул в себя витавший по квартире аромат свежей выпечки.
– Тогда имей совесть, Мал уже минут пятнадцать слюной давится.
– Встаю уже. Эй, Хоро, – остановил он девушку прежде, чем она успела выйти из комнаты, – кто такие г'ата?
Спроси он у агента военной разведки, почему его позывной - «Няшный барсук», а не «Крот-убийца», к примеру, эффект был бы меньшим. То есть тишина в квартире повисла настолько нехорошая, что даже свист чайника с кухни испуганно оборвался. Разумеется, это просто Маламут его снял с плиты, но так вовремя и к месту, что впору задуматься о театральной постановке.
– Приснилось что-то? – Голос Хоро был равнодушнее обычного.
Антону оставалось лишь поражаться прозорливости девушки.
– Да.
– То, что видишь во сне, тебе не принадлежит. Просто забудь, – и она вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Да я бы и рад... – пробормотал Антон, торопливо одеваясь.
На кухне его ждали Маламут, а рядом с ним на столе целая гора пирогов, при одном только виде которых желудок взвыл так, словно месяц сидел на сухпайках. У каждого из мучных изделий Хоро – Маламут к процессу выпечки руки не приложил, судя его по внешнему виду – была своя начинка и форма, и можно было только гадать, когда она все успела, ведь время было еще раннее.
– Доброе утро, – вода из под крана в ванной смыла все следы сна, он был бодр и свеж, так что и утреннее приветствие прозвучало задорнее обычного.
– Доброе, – Маламут как раз заканчивал разливать чай.
– А кофе нет случайно?
– Закончилось. Да и не любители мы.
– Жалко... И кофе мужского рода, – Антон огорчился, думая о том, что крепкий черный кофе был бы очень кстати. – Может, я сейчас сбегаю быстро и куплю?
Маламут пропустил мимо ушей замечание, но на предложение сходить в магазин рассеянно кивнул.
– Ну если хочешь...
Так и не сев за стол, парень пошел в прихожую, и на выходе из кухни столкнулся с Хоро, уже без фартука.
– Только быстрее, хорошо? – попросила его она.
– Хорошо, – ответил он и начал обуваться.
Уже когда он выходил из квартиры,
