наравне с человеком. Но кто же захочет перестать считать себя единоличным хозяином этой планеты и ограничить себя в правах? Сильные мира сего вашего времени даже не стали это обсуждать.
– А вы и про ООН знаете? – Тео ошарашенно посмотрел на Пифагора.
– Ну, я же тебе говорил, что мне важно знать и понимать уклады жизни людей в разные времена, включая и твое. Но я все же продолжу. Как говорится: «Извините, что я говорю, когда вы меня перебиваете».
Было видно, как Тео смутился своим неуважительным поведением, а Пифагор тем временем продолжил:
– Всем известно, что, например, в Африке, среди животных, существуют так называемые «пакты о взаимопомощи». Очень часто можно наблюдать, что дикие животные перемещаются группами, где есть животные, которые хорошо и далеко видят, другие хорошо слышат, и те, у которых сильное обоняние, – и животные держатся такими группами, чтобы помочь друг другу вовремя обнаружить приближающихся хищников. А во время засухи возле водопоя можно часто наблюдать, как грозный хищник пьет воду рядом со своей потенциальной добычей, но не смеет ее трогать и нападать, так как это водопой и время засухи, а у животных в такое время – взаимный договор о ненападении. Это также научный факт. А может, ты видел, как говорящие попугаи могут считать цифры подряд и переходить с одного языка на другой? Официально ученые твоего времени доказали, что как минимум 3 вида птиц распознают и различают разные человеческие языки. Но высокомерие вашей науки называет это «условным рефлексом», а не интеллектом. Хотя у человека то же самое называют иначе. Суть всего сказанного в том, что животные – это далеко не такие глупые создания, какими их любят представлять люди. И у них, как правило, гораздо больше проявлений благородства и сострадания, чем у многих людей. Когда мерзких людей обзывают «животными», мне кажется, это оскорбление последних. У многих монахов-отшельников в разных частях света есть много документальных свидетельств того, что хищники помогают монахам с водой, с едой, приходят к ним, как друзья, – и это тоже многократно описано в разных книгах. Поэтому и тут, Тео, животные чувствуют природу человека и его намерения гораздо лучше, чем сам человек. Поэтому, если твои помыслы чисты, и ты сам испытываешь к животным уважение и сострадание, – ты можешь спокойно ждать от них только помощи и дружбы, но никак не вреда. Люди, Тео, гораздо более опасны, чем животные, и их нужно бояться больше. «Змея никогда не укусит без причины и не причинит вреда не тому, кому нужно», – известное выражение на востоке, – так заключил свое длинное объяснение Пифагор.
– Ага. Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки, – вслух подытожил Тео все услышанное.
– Ладно, давай ложиться спать. Тебе нечего бояться и опасаться, так что спи совершенно спокойно. Тут нет опасных для тебя хищников, ядовитых змей и пауков, все хорошо, – успокоил Пифагор. – И, кстати, давай договоримся на будущее: нельзя ничего говорить без света. Это нужно понимать и буквально, и в переносном смысле. Во-первых, когда солнце село, без особой необходимости лучше до восхода воздержаться от любых бесед. Это не предрассудки – в этом есть вполне рациональный смысл, который тебе пока не понятен. Во-вторых, метафорически это означает, что стоит говорить только о добром и хорошем. И также стоит воздерживаться от грубой речи или обсуждения чего-нибудь грязного и недостойного. И этому тоже есть вполне рациональное объяснение, связанное с волновой энергией слов и мыслей и их влиянием на твое тело. В качестве примера скажу, что есть прямая связь между здоровьем зубов и тем, что человек говорит: чем больше человек сквернословит и говорит слова с грязным и грубым смысловым и энергетическим содержанием – тем больше страдает здоровье его зубов. И наоборот. Можешь не верить, но это факт, исследованный и описанный на Востоке. Вообще, каждый раз, когда хочешь что-нибудь сказать, всегда подумай: станет лучше от того, что ты это сказал? Если нет, то лучше промолчи.
– Ладно, солнце уже село, и «Шахерезада прекратила дозволенные речи», – с улыбкой сказал Тео, сам не понимая, почему он вдруг вспомнил сказки французского писателя Галлана, которые ему мама читала в детстве. Вообще Тео пока не мог сам себе объяснить свои ощущения, но Пифагор вызывал чувство какого-то величия и недоступной высоты, что выражалось в необъяснимом безграничном уважении и доверии ко всему, что Пифагор говорил или делал. Хотя, конечно, многое из услышанного казалось Тео совершенно странным, невероятным и даже спорным, с его точки зрения.
Тео пожелал Пифагору спокойной ночи и лег на свое ложе из мягких веток и листьев, накрытых чистой тканью. «Будь что будет», – подумал он и закрыл глаза. Уснуть было не так-то просто. Голодный желудок и насыщенный день требовали нормальной еды, но свежий воздух и физическая усталость начали перевешивать, и через короткое время в пещере уже звучало ритмичное негромкое сопение.
Глава 6. А в это время в Афинах
– Я… я не знаю, кто я теперь, – робко проговорила Алиса.
– Я знаю только, кем я была, когда встала сегодня утром. С тех пор я изменялась очень много раз.
Льюис Кэрролл
В палате 34 в центральной клиники Афин лежало тело мужчины 36 лет. Левая рука и плечо были покрыты гипсом. Все тело и голова плотно забинтованы. Вот уже пару дней это тело безжизненно лежало на больничной койке,
