рукава рубашки, Жюль заложил руки за голову и откинулся на спинку садового кресла.
– Нет, милая. Ты меня не разочаровала. Разве что удивила. Откровенностью, я имею в виду. Хорошо, что ты идешь своим путем.
– Но некоторые возможности я уже упустила.
– Во времена, когда возможности, казалось бы, безграничны, сознательно оставить некоторые из них позади может оказаться весьма полезно. Так цель перед глазами станет четче, а в сердце прибавится покоя. С ума ведь сойдешь, если все будет возможно. Как не потерять веру в то, что можно найти правильный путь? – Он потянулся к деревянной коробке, лежащей в траве, откинул крышку, вынул одну «Партагас», провел по ней носом, откусил кончик и зажег ее. – Все зависит от нас самих, – продолжил Жюль и с удовольствием сделал первую затяжку. – Можно обменять жизнь, которой мы недовольны, на другую. Никому нельзя позволять на себя влиять.
– А если у меня не выйдет? – спросила Флорентина.
Жюль секунду помедлил, посмотрел вслед ласточкам, которые отбрасывали на землю преследующие друг друга тени, а затем сказал:
– Старательный и действующий из благих намерений никогда не потерпит неудачу в том, что ему предназначено. Если мы терпим в чем-то неудачу – значит, это не наше. Нам становится близко только то, что нам подходит. Неудача – это всего лишь конец чего-то неверного и начало верного. Полетит тот, кто раскинет руки при падении.
Флорентина посмотрела на него. Всякий раз, когда она сталкивалась с его темными добрыми глазами, ей казалось, будто он видит ее насквозь и понимает все, что происходит внутри нее. Они настолько хорошо друг друга знали, что малейшее движение, малейшее изменение в выражении лица или тоне голоса говорило им обоим больше, чем можно было выразить словами. И действительно: никто, кроме отца, так хорошо не понимал, что для того, чтобы быть счастливым, человеку необходимо привести свою внешнюю жизнь в соответствие с внутренней. Что в материале, из которого соткана жизнь Луизы, Флорентина чувствует себя некомфортно.
– Я не хочу ее разочаровывать, – призналась Флорентина.
– Ты не можешь ее разочаровать.
– Но мне трудно не считаться со всем, что она для меня выдумала. Вдобавок ко всему она такая идеальная и сильная женщина.
– Да, это про нее. Луиза замечательная. Но почему ты хочешь ей – да и вообще кому-то – соответствовать? Ты прекрасна такой, какая есть. Ни одна копия не бывает безупречной. Ищи свой собственный голос.
– Но кто я?
– Выясни это.
Он стряхнул пепел с сигары в траву и, прежде чем снова сунуть ее между зубами, сказал:
– Существуют тысячи дверей в жизнь. И ты найдешь свою.
– Свою собственную?
– Твою собственную.
– Но как это сделать?
– О чем ты мечтаешь?
– Мечты – это одно. А реальная жизнь – другое.
– Нами движут мечты. Возможно, сперва это незаметно, но кто знает, насколько стремительно мы к ним идем, пока с виду они удерживают нас на месте. – Он затянулся сигарой и выпустил облачка дыма, которые поднялись к небу и рассеялись. – Лишь тот, кто следует своим мечтам, может стать человеком, цветок жизни которого не нуждается в уходе. Он сам по себе растет, формируется и наполняется. Благоухает.
– Но наступает момент, когда люди, преследуя свои мечты, переступают границу между смелостью и глупостью.
– Если будешь внимательна, то будешь держать эту границу в поле зрения. Ты удивишься, Флорентина, какие перспективы перед тобой откроются, когда ты вернешься к своим мечтам.
Повисла долгая пауза. Затем Флорентина спросила:
– А ты, ты мечтаешь?
– Немного, – с улыбкой ответил Жюль и пожал плечами. На мгновение он вспомнил волшебный момент из прошлого, которых в его жизни было, конечно, немного. Настоящее ненадолго потускнело, и в Жюле пробудилось чувство, которое он считал мертвым. Пока Флорентина не отвлекла его от мыслей:
– Почему ты не живешь так, как советуешь мне?
Вопрос, который он едва осмеливался задать самому себе. В одно мгновение он вдруг осознал, что с того дня в родильном доме его жизнь просто текла мимо, однако он никогда не направлял ее в желаемое русло. Отчаяние и покорность судьбе парализовали его. Теперь он понял, что, подменив детей, совершил непростительную ошибку не только потому, что не обдумал масштаб последствий, но и потому, что не знал тогда своего сердца. Того, чего на самом деле хотел от жизни.
Флорентина посмотрела на него и повторила вопрос:
– Скажи же, почему ты не живешь так, как советуешь мне?
– Потому что эта мысль озарила меня только что, именно сейчас, в этот самый момент.
Флорентина рассмеялась.
Именно она была теперь его компасом. Компасом, заставившим осознать, насколько сильно он сам отклонился от того, о чем когда-то мечтал. Именно Флорентина. Которую он – без ее ведома – вырвал из ее жизни с корнем и пересадил в другую.
Он смотрел на свое отражение в окне летнего домика, стоящего напротив, и пытался разглядеть лицо двадцатилетнего Жюля. Его надежды. Его мечты. Он понял, что ему, как и Флорентине, придется заново учиться жить.
Флорентина вопросительно смотрела на него своими сверкающими глазами. Когда он замолчал, она поцеловала его в щеку. Жюль улыбнулся. Это был один из тех коротких моментов в жизни, что были для него дороже золота. Однако эти мгновения быстро терялись, словно золоченая пудра в песке, и пустыня безнадежности простиралась перед ним в бесконечность.
Прежде чем оставить Флорентину одну, он сказал:
– Ты сама пишешь свою историю. Заканчивать ее тоже тебе.
Глава 29
Порой силы на то, чтобы изменить свою жизнь, проистекают всего из одного замечания.
Внезапно – это случилось весной, – сбросив с себя все, прежняя Флорентина исчезла. Ее место заняла уверенная в себе девушка, неповторимая, вдохнувшая жизнь в свою мечту.
Она освободилась из слишком тесного кокона и наконец расправила крылья, всего за несколько недель построив свой собственный мир.
Флорентина полностью отдалась своей страсти – изготовлению эфирных масел и натуральных лечебных средств. О целебном действии ее препаратов вскоре узнал весь город. Жюль оборудовал для нее собственную лабораторию и процедурный кабинет в бывшем летнем домике. Чтобы полечиться у Флорентины, люди стекались со всех сторон света.
Хотя Луиза знала, что деятельность дочери не нравится в ее кругах тем, кому должна бы нравиться, в какой-то момент она с этим смирилась. Жюль и Флорентина уже давно были друг другу ближе, чем она любому из них, и Луиза не вынесла бы, если бы оба полностью отвернулись от нее.
Задолго до рождения Флорентины – в период нереализованного желания иметь детей –
