жена находились в постоянном страхе, что их схватят немцы. Они бежали из Лиона и некоторое время скрывались в замке Рокгаутье в Канконе, на юго-западе Франции. В этом замке жил один из лидеров французского Сопротивления. Но к концу 1942 года это место стало слишком опасным, и они снова переехали в Аген, в департаменте Тарн, и поселились в доме друга под вымышленной фамилией Варнье. Они пережили войну, и Давид Давид-Вейль исполнил свое желание умереть во Франции, что он и сделал в своем доме в Нейи в июле 1952 года.
После того как удалось вывезти Андре из Лиссабона, в октябре 1941 года Альтшуль обратил свое внимание и значительное политическое влияние на вывоз Пьера Давида-Вейля и его семьи из Франции, где, очевидно, все еще было очень опасно быть евреем, тем более видным, из влиятельной банковской семьи. В отличие от Давида Давида-Вейля, который был уже пожилым и не имел повседневных обязанностей в Lazard, Пьер был важнейшей частью бизнеса. От имени Пьера Альтшуль начал активную кампанию по написанию писем высокопоставленным правительственным чиновникам в Вашингтоне. "Когда вы так заняты вопросами первостепенной важности, мне очень не хочется беспокоить вас в Вашингтоне по личному вопросу", - писал он Уоллесу Б. Филлипсу, тогдашнему директору специальной информационной службы ОСС, предшественника ЦРУ. "Однако, учитывая наш короткий разговор на днях о деле Пьера Давида-Вейля, я беру на себя смелость написать вам, потому что этот вопрос очень волнует меня". Альтшуль надеялся заручиться помощью Филлипса, чтобы отменить принятое несколькими днями ранее решение, отказавшее Пьеру в гостевой визе в Соединенные Штаты. "Мне трудно представить, что могло послужить причиной неодобрения", - продолжил он. "Я знаю Пьера всю его жизнь и был тесно связан с ним, а также с его выдающимся отцом, Давидом Давидом-Вейлем. Пьер - парень с великолепным характером, высоким интеллектом и огромным мужеством. Последним подтверждением последнего качества является тот факт, что он получил две награды за храбрость в последней войне". Альтшуль сообщил Филлипсу, что присутствие Пьера в Нью-Йорке необходимо "только для деловых переговоров, после которых он планирует вернуться домой". В заключение он попросил: "Если без особых проблем вам удастся выяснить факты, я буду вам благодарен, а если вы обнаружите, что произошла судебная ошибка, я буду очень признателен за все, что вы сможете сделать, чтобы исправить ситуацию".
Через две недели Алтшул написал Генри Стайлзу Бриджесу, который в то время был сенатором-республиканцем от Нью-Гэмпшира и бывшим губернатором штата. Он просил сенатора помочь разрубить "гордиев узел", удерживающий Пьера за пределами страны. Он объяснил, что не разговаривал с Пьером с начала войны и что отсутствие связи начало сказываться на способности Lazard в Нью-Йорке функционировать. "Это не только вопрос его интересов, но и вопрос моих интересов и интересов нашей фирмы, чтобы ему было позволено приехать сюда", - сказал он. Он объяснил, что знает Пьера с тех пор, как тот был "ребенком в доме своего отца, который был партнером моего отца". Альтшуль также затронул, казалось бы, не высказанную - но реальную - обеспокоенность американских правительственных чиновников тем, что Пьер мог в какой-то момент общаться в Париже с французами, которые сейчас управляли коллаборационистским режимом Виши. "Пьер всегда вращался в лучшем парижском обществе, и в этом обществе можно было встретить, конечно, ведущих фашистов, а сегодня, без сомнения, ведущих приверженцев правительства Петэна", - писал он.
Альтшуль предположил, что Пьер ни в коей мере не разделяет их политических взглядов. "Я готов поручиться перед кем угодно в самых высоких выражениях за его характер и его абсолютно лояльное поведение во время любого визита к нам", - продолжил он. Он предложил предстать перед любым "человеком" в Вашингтоне в надежде разрешить "великую судебную ошибку", которая произошла из-за отказа Пьеру в визе. Далее он объяснил, что нацисты закрыли Lazard Freres et Cie в Париже и что "эта фирма - та, в которой прошла вся его жизнь и жизнь его отца до него, и она сделала почетную карьеру с самого начала своей работы в Соединенных Штатах 100 лет назад". Если и были какие-то общие причины, а их много, чтобы оправдать веру в то, что дело Пьера должно быть нашим делом, то эта личная причина должна стать убедительным доказательством".
В тот же день Альтшуль написал Адольфу А. Берле-младшему, давнему помощнику государственного секретаря. Он снова восторженно отозвался о достижениях Пьера и его отца. К предыдущему перечислению он добавил, что Пьер также был награжден орденом Круа де Герр с пальмой за храбрость во время войны. Вместе с Берле он обратился к слухам о том, что Госдепартаменту "могут не понравиться его друзья" в высшем французском обществе, где "так много фашистов, умиротворителей и петенистов". Но суть дела заключалась в том, что война прервала возможность партнеров Lazard встречаться лично, чтобы обсудить меняющиеся потребности фирм. "Он хочет приехать с коротким визитом с этой целью, и у меня и моих партнеров есть весьма убедительные причины желать видеть его здесь", - заключил он. "Мне трудно понять, куда обратиться в подобном вопросе, и я не могу не задаться вопросом, не могли бы вы без особых затруднений докопаться до сути дела и посоветовать мне, есть ли шаг, который я могу предпринять, чтобы устранить все препятствия, стоящие на его пути".
Наконец, гордиев узел, казалось, был разрублен. Четыре дня спустя помощник Берле написал Альтшулю, что, согласно записям Госдепартамента, американский консул в Марселе сообщил по телеграфу 10 сентября 1941 года - более чем за месяц до этого - о выдаче визы "Пьеру Вайлю" ("Я полагаю, что это тот самый человек, на которого ссылается ваше письмо", - говорилось в депеше Госдепартамента). Но это был другой человек. В тот же день Альтшуль снова написал в визовый отдел Госдепартамента, повторив уже ставшую привычной просьбу от имени Пьера, который, как утверждалось, находился в Лионе, а не в Марселе. Наконец, 1 ноября начальник визового отдела написал Альтшулю, что "после тщательного рассмотрения" Государственный департамент дал "консультативное разрешение соответствующему американскому офицеру в Лионе" выдать Пьеру "неиммиграционную визу". Альтшуль быстро написал короткое письмо с выражением глубокой признательности Вашингтону за одобрение визы для "моего хорошего друга, Пьера Давида-Вейля". Но, увы, столь желанная виза была лишь первым шагом в трудном процессе реального прибытия Пьера в Нью-Йорк. А от него по-прежнему не было никаких вестей.
Наконец Пьер вышел из тени. К 6 апреля 1942
