спиной. Теперь ей стало немного теплее.
В комнате не было часов. Он поняла, что он и был её часами.
Она задремала и снова проснулась. Затем отпила воды из миски, погрызла мясо из другой миски. Когда ей снова стало холодно, она надела длинный белый халат поверх одежды и села, скрючившись на полу, обняв себя. И снова задремала.
Когда он снова вошёл в комнату, то оставил дверь открытой. На нём было тёмно-коричневое пальто, и в расстегнутом V-образном вырезе пальто она увидела воротник белой рубашки и тёмный галстук с узким узлом. Позади него, из окна где-то в квартире, горел слабый зимний свет раннего утра.
«Мне пора идти на работу», — сказал он. Его тон был холоднее, чем раньше.
«Который сейчас час?» — спросила она.
«Сейчас шесть тридцать утра.»
«Вы идёте на работу рано», — сказала она.
«Да», — сказал он.
«Какой работой вы занимаетесь?»
«Это не ваша забота», — сказал он. — «Я вернусь самое позднее в три тридцать. Тогда я подготовлю вас к церемонии.»
«Что это за церемония?» — спросила она.
«Я не вижу ничего плохого в том, чтобы рассказать вам об этом», — сказал он.
«Да, мне бы очень хотелось это знать.»
«Мы собираемся пожениться, Августа», — сказал он.
«Я уже замужем.»
«Ваш брак не вступил в силу.»
«Что вы имеете в виду?»
«Ваше замужество не реализовано.»
Она ничего не сказала.
«Помните свадебное платье, которое вы носили для журнала „Brides“?»
«Да.»
«У меня есть такое. Я купил для вас.»
«Послушайте, я… Я ценю то, что…»
«Нет, я так не думаю», — сказал он.
«Что?»
«Я не думаю, что вы цените трудности, с которыми я столкнулся.»
«Да, действительно так. Но…»
«Я не знал вашего размера обуви, поэтому не купил обувь. В статье о вас не упоминался размер вашей обуви».
«Наверное, потому что у меня такие большие ноги», — сказала она и улыбнулась.
«Вам придётся выйти замуж босиком», — сказал он.
«Но, видите ли», — сказала она, отказываясь вдаваться в его заблуждение, — «я уже замужем. Я вышла замуж в воскресенье днём.
Я миссис Бертрам…»
«Я был там в церкви, можете не говорить мне.»
«Тогда вы знаете, что я замужем.»
«Вы злитесь, что остались без туфель?»
«Вы лукавите», — сказала она.
«Ой ли? Что это за лукавство?»
«Отказ смотреть в лицо реальности.»
«Есть только одна реальность», — сказал он. — «Вы здесь, и вы моя.
Это реальность.»
«Я здесь, это реальность, да. Но я не ваша.»
«Я опоздаю на работу», — сказал он и посмотрел на часы.
«Опять ваше лукавство. Я — моя», — сказала она. — «Я принадлежу себе.»
«Вы были своей. Вы больше не своя. Вы моя. Сегодня днём, после церемонии, я вам это продемонстрирую.»
«Давайте ещё раз поговорим о реальности, ладно?»
«Августа, такова реальность. Я буду дома в три тридцать. Я отведу вас в ванную, где вы примете ванну и надушитесь купленными мной духами. „L’Oréal“ ваши любимые, я прав? Об этом было написано в статье. А потом вы наденете белое нижнее бельё, которое я купил, синюю подвязку и платье, которое вы демонстрировали в „Brides“. А потом у нас состоится простая свадебная церемония, которая объединит нас в глазах Бога.»
«Нет», — сказала она, — «я уже…»
«Да», — настаивал он. — «А потом мы займёмся любовью, Августа. Я долго ждал возможности заняться с вами любовью. Я ждал с тех пор, как впервые увидел вашу фотографию в журнале. Это было больше двух лет назад, Августа, вы не должны были сметь отдавать себя другому мужчине. Два долгих года, Августа! Я всё это время любил вас, всё это время ждал, чтобы обладать вами, да, Августа. Когда я увидел по телевидению, как вы снимаетесь в рекламе причёсок — вы помните рекламу „Clairol“? — увидел, как вы двигаетесь, Августа, увидел, как ваши фотографии внезапно оживают, ваши волосы развеваются на ветру, когда вы бежите, как красиво вы выглядели, Августа… Я снова дожидался рекламы. Я сидел, ждал, когда вы снова появитесь, и наконец был вознаграждён — но ах, какой короткой была реклама… Какая вообще продолжительность была у этой рекламы? Тридцать секунд? Шестьдесят секунд?»
«Они различаются», — автоматически ответила она и внезапно осознала безумный и кошмарный масштаб разговора. Она обсуждала продолжительность телевизионной рекламы с мужчиной, который планировал жениться на ней сегодня на фантастической церемонии…
«Я оскорбляю себя вашими фотографиями», — внезапно сказал он. — «Вас это волнует? Мысль о том, что делаю такие вещи с вашими фотографиями?»
Она ему не ответила.
«Но сегодня днём я действительно овладею вами. Мы поженимся, Августа, а потом займёмся любовью вместе.»
«Нет, мы…»
«Да», — сказал он. — «А потом я перережу вам горло.»
⑪
В ту среду утром Стив Карелла брился дома, когда зазвонил телефон.
Он отложил бритву, вышел в спальню и взял трубку.
«Алло?» — сказал он.
«Стив, это Дэнни. У тебя есть минутка?»
«Конечно, есть.»
«Извини, что я звоню тебе домой…»
«Всё в порядке, что у тебя есть, Дэнни?»
«Я нашёл того парня, Баала, которого ты ищешь. Манфред Баал с двойной „а.“ Я узнал, где он.»
«Где?»
«Или, по крайней мере, я узнал, где он работает. Я не знаю, где он живёт.»
«Где он работает?»
«Строительная компания „Кейн“, Саут-Бизли, 307. Он работает простым чернорабочим, и я думаю, это просто для того, чтобы продержаться, пока он не сможет провернуть ограбление. Он купил пистолет, Стив, вот как я на него вышел.»
«Что за пистолет?»
«Автоматический „Смит и Вессон.“ Купил его у парня, торгующего краденым. Именно по этому пути я и шёл, Стив. Я подумал, что парень отсидел срок за ограбление, и первое, что он сделает, когда выйдет на улицу, это спланирует ещё одно ограбление. Вот так. Для налётчика нужен ствол. И ни один парень, побывавший в этом заведении, не пошёл бы покупать себе оружие в магазине спортивных товаров. Поэтому я расспрашивал ребят, которые занимаются такими вещами. И сегодня в три часа утра я наткнулся на золотую жилу. Я сразу позвонил в отдел, и мне сказали, что ты придёшь не раньше, чем без четверти восемь. Я знаю, что сейчас гораздо раньше, но я подумал, что ты, возможно, захочешь поспешить в этом деле, может быть, даже дождёшься этого парня, когда он придёт на работу. Эти строительные компании начинают рано.»
«Хорошо, Дэнни.»
«Этот парень Баал — иностранец, ты это знал? Он разговаривает с иностранным акцентом. Так сказал парень, который продал ему эту пушку.»
«Да, у меня есть его папка в отделении», — сказал Карелла.
«Что ж, удачи в этом», — сказал Дэнни. «Я не думаю, что он возьмёт с собой ствол на работу, но в любом случае тебе следует быть осторожным.»
«Я всегда такой», — сказал Карелла.
«Хорошо, Стив, дай мне знать.»
«Я пришлю кое-что по почте.»
«Не торопись», — сказал Дэнни и повесил трубку.
В папке Манфреда Баала было указано, что это человек, приехавший в эту страну из родной Швейцарии около тридцати лет назад. Ему было сорок семь лет, большую часть из которых он провёл в тюрьмах в Соединённых Штатах. Волосы у него были светлые, а глаза
