признать сына Хидэёси Хидэёри наследником регентства в Японии.
VI. ВЕЛИКИЙ СЁГУН
Воцарение Лиэясу - Его философия - Лиэясу и христианство - Смерть Лиэясу - Сёгунат Токугава
Когда Хидэёси был мертв, Лиэясу указал, что кровь для клятвы он взял не из пальца или десны, как того требовал кодекс самурая, а из царапины за ухом; поэтому клятва не была обязательной.52 В битве при Сэкигахаре он разгромил войска некоторых соперничающих вождей, в результате чего погибло 40 000 человек. Он терпел Хидэёри до тех пор, пока тот не стал опасен, а затем предложил ему мудрость покорности. Получив отпор, он осадил гигантский замок Осака, где обосновался Хидэёри, захватил его, пока юноша совершал харакири, и обеспечил себе власть, убив всех детей Хидэёри, законных и незаконных. Затем Лиэясу организовал мир так же умело и безжалостно, как и войну, и управлял Японией так хорошо, что она была довольна тем, что его потомки и его принципы правили ею в течение восьми поколений.
Он был человеком собственных идей и создавал свои нравы по ходу дела. Когда к нему пришла очень презентабельная женщина с жалобой на то, что один из его чиновников убил ее мужа, чтобы завладеть ею, Лиэясу приказал чиновнику расчленить себя, а госпожу сделал своей наложницей.53 Как и Сократ, он считал мудрость единственной добродетелью и наметил некоторые пути ее достижения в том странном "Наследии", или интеллектуальном завещании, которое он завещал своей семье после смерти.
Жизнь подобна долгому путешествию с тяжелой ношей. Пусть ваш шаг будет медленным и уверенным, чтобы вы не споткнулись. Убеди себя, что несовершенство и неудобства - естественный жребий смертных, и тогда не будет места ни для недовольства, ни для уныния. Когда в сердце твоем зарождаются честолюбивые желания, вспоминай дни крайностей, через которые ты прошел. Терпение - корень спокойствия и уверенности вечности. Смотри на гнев как на врага своего. Если ты знаешь только, что такое побеждать, и не знаешь, что такое быть побежденным, горе тебе; он будет плохо с тобой обращаться. Находите недостатки в себе, а не в других.54
Захватив власть оружием, он решил, что Японии больше не нужны войны, и посвятил себя распространению мирных путей и добродетелей. Чтобы отучить самураев от привычки к мечу, он побуждал их изучать литературу и философию, а также вносить вклад в искусство; при установленном им правлении культура в Японии расцвела, а милитаризм пришел в упадок. "Народ, - писал он, - является основой империи".55 и он призывал своих преемников проявлять "особую заботу" о "вдовцах, вдовах, сиротах и одиноких". Но он не имел демократических склонностей: величайшим из преступлений, по его мнению, было неподчинение; "товарищ", вышедший за рамки своего ранга, должен быть изрублен на месте, а вся семья бунтовщика должна быть предана смерти.56 Феодальный порядок, по его мнению, был лучшим из того, что можно было придумать для реальных людей; он обеспечивал рациональный баланс между центральной и местной властью, устанавливал естественную и наследственную систему социальной и экономической организации и сохранял преемственность общества, не подвергая его деспотической власти. Следует признать, что Иэясу организовал самую совершенную форму феодального правления из когда-либо известных.57
Как и большинство государственных деятелей, он считал религию главным образом органом социальной дисциплины и сожалел, что разнообразие человеческих верований наполовину отменяет это благо из-за беспорядка враждебных вероучений. Для его абсолютно политического ума традиционная вера японского народа - небрежная смесь синтоизма и буддизма - была бесценной связью, цементирующей расу в духовное единство, моральный порядок и патриотическую преданность; И хотя поначалу он относился к христианству со снисходительностью и широтой ума Акбара и воздерживался от навязывания ему гневных эдиктов Хидэёси, его тревожила его нетерпимость, его горькое осуждение родной веры как идолопоклонства и раздор, который его страстный догматизм вызывал не только между новообращенными и нацией, но и среди самих неофитов. Наконец, его возмущение вызвало открытие, что миссионеры иногда позволяли использовать себя в качестве авангарда завоевателей и то тут, то там устраивали заговоры против японского государства .58* В 1614 году он запретил исповедовать или проповедовать христианскую религию в Японии и приказал всем новообращенным либо покинуть страну, либо отречься от своих новых убеждений. Многие священники уклонялись от выполнения этого указа, и некоторые из них были арестованы. Ни один из них не был казнен при жизни Иэясу, но после его смерти ярость бюрократов была обращена против христиан, и начались жестокие и жестокие гонения, которые практически вытеснили христианство из Японии. В 1638 году оставшиеся христиане в количестве 37 000 человек собрались на полуострове Симабара, укрепили его и предприняли последнюю попытку отстоять свободу вероисповедания. Иэмицу, внук Иэясу, послал большой отряд для их усмирения. Когда после трехмесячной осады крепость была взята, все оставшиеся в живых, кроме ста пяти человек, были уничтожены на улицах.
Иэясу и Шекспир были современниками в смерти. Отважный сёгун оставил власть своему сыну Хидэтаде с простым напутствием: "Заботься о народе. Стремись быть добродетельным. Никогда не пренебрегай защитой страны". А вельможам, стоявшим у его смертного одра, он оставил совет в лучших традициях Конфуция и Менция: "Мой сын уже достиг совершеннолетия. Я не испытываю тревоги за будущее государства. Но если мой преемник допустит какую-либо серьезную ошибку в своем управлении, управляйте делами сами. Страна - это не страна одного человека, а страна нации. Если мои потомки потеряют власть из-за своих проступков, я не буду об этом сожалеть".60
Его потомки вели себя гораздо лучше, чем обычно можно ожидать от монархов на протяжении долгого времени. Хидэтада был безобидной посредственностью; Иемицу представлял более сильные настроения в роду и жестко подавил движение за восстановление фактической власти все еще царствующих, но не правящих императоров. Цунаёси покровительствовал литераторам и великим соперничающим школам живописи, Кано и Тоса, украсившим эпоху Генроку (1688-1703). Ёсимунэ поставил перед собой постоянно повторяющуюся цель - ликвидировать бедность, причем в то самое время, когда его казна испытывала необычный дефицит. Он много занимал у купеческого сословия, нападал на расточительность богачей и стоически сокращал расходы своего правительства, вплоть до увольнения пятидесяти самых красивых придворных дам. Он одевался в хлопчатобумажные ткани, спал на крестьянской подстилке и обедал самыми простыми блюдами. Перед дворцом Верховного суда он установил ящик для жалоб и предложил народу присылать критические замечания по поводу любой правительственной политики или чиновника. Когда некий Ямасита прислал едкий обвинительный акт в адрес всей его администрации, Ёсимунэ приказал зачитать документ вслух при всех и наградил автора за откровенность солидным подарком.61
По мнению
