на "земле смерти", явно предвидя неизбежную угрозу, исходящую от нежити. Фукидид в своей "Истории Пелопоннесской войны" рассказывал, как "чума, проявившая себя как нечто совершенно отличное от обычных болезней", приведет к всеобщему беззаконию и хаосу. Когда Томас Гоббс описывал естественное состояние как состояние "постоянного страха и опасности насильственной смерти, а жизнь человека одинока, бедна, скверна, жестока и коротка", зомби были либо в его мыслях, либо за его дверью.13
В отличие от этого, недавняя наука была либо невнятна, либо туповата в этом вопросе. Современные теоретики международных отношений охотно изучают другие паранормальные явления, включая НЛО, волшебников, хоббитов и вампиров, но не зомби.14 Искренне удивительно, что живым мертвецам не посвящено больше исследований в области мировой политики.
С точки зрения разработки политики, дальнейшее исследование упырей, пожирающих плоть, также оправдано. Как продемонстрировали в последние годы влиятельные лица, принимающие решения, маловероятные события могут вызвать гиперболическую реакцию на политику, если прогнозируемые последствия окажутся серьезными.15 Бывший вице-президент Ричард Чейни считал, что если существует хотя бы 1-процентная вероятность серьезной террористической атаки, то необходимо принимать крайние меры.16 Если политический аналитик применит эту логику к нежити, то превентивные меры явно необходимы. Даже если вероятность восстания зомби гораздо меньше, восставшие из могил мертвецы, питающиеся живыми, представляют собой большую экзистенциальную угрозу для человечества, чем ядерный терроризм. Действительно, живые мертвецы буквально воплощают то, что Джессика Стерн называет "страшным риском".17
Поскольку в фильмах и фантастике предполагаемые последствия появления зомби выглядят столь ужасающими, этому сценарию следует посвятить больше стратегического планирования. Вполне возможно, что любые планы противодействия зомби рассыплются при первом же контакте с неживым врагом.18 Тем не менее, сам процесс планирования может улучшить будущие политические меры.19 Если последнее десятилетие военных вторжений и учит нас чему-то, так это опасности проведения внешней политики, имея лишь поверхностные или поверхностные знания о возможных противниках. Традиционные инструменты государственного управления, такие как ядерное сдерживание, экономические санкции или дипломатические демарши, будут малоэффективны против живых мертвецов.* Зомби жаждут человеческой плоти, а не морковки или кнута. Глубокое знание зомби и возможной политической реакции на них необходимо для того, чтобы избежать как чрезмерной, так и недостаточной реакции.
Растущая популярность зомби сама по себе является еще одним поводом для дальнейшего изучения. Исследования показывают, что знакомство с паранормальными явлениями повышает вероятность того, что люди поверят в их существование.20 Такие убеждения обладают вирусным свойством - то есть воздействие убеждений других людей увеличивает вероятность принятия этих убеждений, независимо от их логического правдоподобия.21 По мере того как зомби проникают в массовую культуру, все больше людей начинают верить в их существование, бояться и страшиться их. Страх - это сильная эмоция, которая может оказать глубокое влияние на выработку политики по нескольким параметрам.22 Фобия живых мертвецов может привести к саморазрушительным политическим реакциям, подобно тому, как страх перед террористическими атаками заставил американских военных после 11 сентября применять пытки к заключенным в Абу-Грейб. Очевидно, что страх общества перед тем, что его сожрут плотоядные упыри, может быть развеян только с помощью тщательной научной работы.
Во многих отношениях международные отношения - это недостающее звено в большинстве обсуждений того, как справиться с восстанием зомби. В зомби-каноне угроза нежити обычно приобретает глобальный характер. Однако в этих историях отсутствует базовая основа мировой политики. В рассказах о живых мертвецах в качестве единицы социального анализа используются небольшие сообщества или семьи. Влияние национальных правительств или международных отношений почти не обсуждается - хотя логика подсказывает, что живые мертвецы должны вызывать какую-то политическую реакцию. Как отмечает Джонатан Мейберри, "в большинстве крупных произведений этого жанра предысторией являются военные, полицейские или гражданские силы".23 Проблема в том, что эти реакции либо игнорируются, либо быстро замалчиваются, чтобы перейти к апокалиптической части истории.24 Даже если официальные политические меры являются неоптимальными, они должны учитываться в наших ожиданиях того, как мир отреагирует, когда мертвые будут ходить по земле, и как будут выглядеть международные отношения после этого.
Далее следует попытка утолить постоянно растущий голод по знаниям о взаимодействии зомби и мировой политики. Увы, некоторые направления академических исследований просто неосуществимы. Комитеты по защите прав человека поставили бы серьезный барьер перед экспериментальными методами. Редкая природа вспышек зомби делает статистические подходы неприемлемыми. Тем не менее, существует множество возможных путей: разработка новой теоретической модели, опрос опытных политиков об их опыте работы с зомбиподобными сценариями, создание мощных компьютерных симуляторов или поиск других методов.
Однако, глядя на состояние теории международных отношений, быстро понимаешь отсутствие консенсуса относительно наилучшего способа моделирования мировой политики. Существует множество существующих парадигм, которые пытаются объяснить международные отношения. Каждая из них имеет свой взгляд на то, как зомби влияют на мировую политику и как политические акторы будут реагировать на живых мертвецов. Поэтому я решил выяснить, как существующие теории международных отношений предсказывают, что произойдет в ответ на вспышку зомби.* Что, согласно этим теориям, произойдет? Какие политические рекомендации следуют из этих теорий? В каких случаях прятаться и делать запасы будет правильной идеей?
Этот анализ полезен не только из-за возможной зомби-угрозы, но и как способ стресс-тестирования существующих теорий международной политики. Ученые, комментаторы и политические аналитики полагаются на дедуктивные теории как на когнитивное руководство в сложном мире. Чем больше наблюдательных следствий вытекает из этих теорий, тем больше их объяснительный рычаг по отношению к известным и неизвестным неизвестным.25 Одним из показателей объяснительного рычага является их способность предлагать полезные и контринтуитивные предсказания после экзогенных потрясений в системе. Несомненно, армия прожорливых живых мертвецов может быть отнесена к таким потрясениям.
Отрицатели зомби могут возразить, что, поскольку вероятность того, что мертвые восстанут из могилы и будут пировать на живых, минимальна, это занятие мало что даст для просвещения. При этом игнорируются способы, которыми меняется мировая политика, и необходимость того, чтобы наука о международных отношениях менялась вместе с ней. Традиционно международные отношения занимались взаимодействием между национальными государствами. Однако многие современные проблемы безопасности сосредоточены на нетрадиционных угрозах. Все большую озабоченность в мировой политике вызывает перетекание власти от целенаправленных акторов к силам энтропии.26 В самых важных отношениях плотоядные упыри являются примером для наглядного выражения озабоченности по поводу глобальной телесной политики. Зомби - идеальная угроза XXI века: они недостаточно хорошо изучены серьезными аналитиками, обладают протеиновыми возможностями, а вызов, который они бросают государствам, очень и очень серьезен.
Для подтверждения теоретических парадигм я буду опираться на два источника доказательств. Первый источник данных - это литература по социальным наукам, посвященная событиям, схожим с нападением нежити: пандемиям, катастрофам, биотерроризму и так далее. Прошлые реакции на катастрофические события могут дать нам информацию о том, как государства и негосударственные
