нечто странное. Она почувствовала себя на редкость легко и спокойно. Как будто слова расчистили обломки у нее внутри.
Луиза встала, глубоко вздохнула, подошла к консоли с книгой и снова ее взяла. Прежде чем отправиться домой, ей хотелось перечитать эти чудесные фразы еще раз. Она потянула за ляссе и открыла страницу, которую читала ранее. То, что она увидела там сейчас, удивило ее: ничего. Одни пустые страницы. Она судорожно пролистала всю книгу. Пусто. Сотни пустых страниц. Как такое возможно? Послание лишь для нее одной? Лишь на один-единственный момент? Это ли имела в виду ее прислуга, когда прошептала, что «часовня таит в себе тайны и чудеса для тех, кто умеет их видеть»?
Исполненная покоя, Луиза опустила веки и кивнула. Беззвучно она произнесла «спасибо». Затем снова открыла глаза, поцеловала обложку книги и положила ее обратно на консоль. Луиза была уверена: следующее послание уже ждало человека, который его искал.
Глава 45
Наши пути пересекаются с людьми, которые могут уже долгое время быть незаметной частью нашей жизни, а потом оставить после себя что-то, что внезапно нас поменяет.
Как Луиза могла так долго не замечать свою прислугу? Почему мы низводим людей до тех ролей, в которых они нам встречаются? Ведь, лишь присмотревшись внимательно, можно распознать магию каждого.
Пока Луиза шла домой в сумерках, она прозрела. Она призналась себе, что дыра в ней образовалась не из-за откровения Жюля, а намного раньше. Просто она всегда вкладывала в свою жизнь так много, что не чувствовала этого. До исповеди Жюля у нее не было причин думать о себе. Луиза всегда утешала себя тем, что приписывала свое несчастье мужу.
Насколько больше мы страдали бы, если бы не могли винить других, хотя на самом деле виноватых нет или виноваты мы сами?
Все чувства, которые росли в Луизе и составляли основу ее мышления, рассеялись, когда она осознала, что в последние годы у нее не было противников ни в лице Жюля, ни в лице Флорентины, а был лишь один-единственный враг: она сама. Ее настоящее умерло исключительно из-за войны, которую она вела с собой.
Злость Луизы на Жюля разом рассеялась.
Раньше она не придавала его словам никакого значения, а просто отмахивалась от них в гневе. Теперь же она понимала, почему он так поступил. Жюль воспользовался своего рода запасным выходом из жизни с отчаявшейся женщиной, жизни, которую не мог вынести.
Луиза вспомнила время, когда из зеркала на нее ежедневно смотрели пустые и бледные глаза. Почти прозрачные глаза, в которые можно было заглянуть и обнаружить абсолютную пустоту. Глаза, в которых погасли искры. Это было время скорби и потерь после смерти их последнего ребенка. Время, когда Луиза не слышала ничего, кроме тиканья часов. Время, когда будущее представлялось ей в виде тропинки через мрачный лес. Тогда она испытывала такую зависть к женщинам, у которых были дети, что горечь растекалась по ее сердцу, словно пролившаяся черная краска. Долгое время Луиза была заперта во тьме своей души. В жизни, где, казалось, все сопровождалось смертью и горем, пока Жюлю с его непоколебимой верой не удалось заменить былое отчаяние новой надеждой. Тогда внутри Луизы снова вспыхнуло что-то яркое и подарило ей уверенность в том, что все будет хорошо.
Не Жюль был виновен в ее пустоте, а она сама. В то время как Луиза много лет на ощупь искала сказочный мир, двери в который для нее, казалось, не было, Жюль неустанно искал эту дверь, в итоге нашел и открыл для нее. Он подарил ей дитя, которого у нее без него никогда не было бы. Взял на себя грех и нарушил все моральные и этические принципы, чтобы она не сломалась из-за отсутствия ребенка. С рождением дочери Луиза наконец вернула себе легкость бытия.
Жюль был прав во всем, что говорил и писал. Внезапно Луиза с твердой уверенностью осознала, что в их браке было место только для нее. Что все было сосредоточено только на ней. Что за годы совместной жизни Жюль гораздо больше считался с ее потребностями, чем со своими. Она требовала для себя слишком многого. Для его чувств не оставалось места. На каждую тихую жалобу с его стороны она постоянно отвечала гораздо более громкими стенаниями. Пока он не оставил собственную жизнь с ее мечтами и стремлениями позади.
Был ли вообще у Жюля другой выход, кроме как поступить так, как он поступил? Сколько раз она смотрела на него изо дня в день, из года в год, по-настоящему не видя? Он сделал это из любви, чтобы спасти жену, но их любовь друг к другу была потеряна.
А потом случилось еще кое-то. Если Луиза была честна с собой, а она впервые за долгое время была с собой честна, то Жюль временами становился для нее невыносимым. Несмотря на то, что он делал для нее все. Нет. Потому что он делал для нее все. Его чрезмерная уступчивость смущала ее. Она чувствовала себя неловко. Довольно часто Луизе казалось, что она видит невысказанные претензии со стороны Жюля, вытекающие из его поступков. При этом он подчинялся только ее слабостям. Его безусловная любовь охладила ее чувства.
Луиза и Жюль сделали все возможное, чтобы обрести счастье родительства, к которому когда-то так страстно стремились, однако теперь – несмотря на то, что у них была прекрасная дочь – они отдалились от этого счастья еще больше, чем прежде. Их счастье вдруг напомнило Луизе цветок, сорванный ради красоты, начавший увядать еще в руках. И вот они с Жюлем с большим трудом отыскали в нем то, ради чего сорвали.
Луиза вспомнила слова, которые часто произносила ее мать: «Присутствие в жизни людей, которые нам не подходят или не приносят пользы, выводит из равновесия наши души». Может, они с Жюлем совсем друг другу не подходили? И убедили себя в обратном только потому, что пришло время создавать семью? Потому что оба до сих пор не встретили людей, которые дополняли бы их?
Жюль всегда был путеводной звездой Луизы. Вселял в нее надежду, когда в ней росло отчаяние. Наставлял ее, снова и снова возвращая на прежний путь. Нет, он не хотел причинять ей боль. Он сделал это ради нее. Только ради нее. И тем самым взвалил на себя такую тяжесть, под которой не могла выстоять любовь.
Вернувшись на виллу, Луиза поднялась по лестнице и открыла дверь в кабинет Жюля. Она осторожно вошла. Что
