Куси и Пьерфон, а также знаменитый замок Гайяр, который Ричард Кёр де Лев построил (1197) по возвращении из Палестины. Замки в Испании были не плодом фантазии, а мощными массивами каменной кладки, которые сдерживали мавров и дали имя Кастилии. Когда Альфонсо VI Кастильский (1073-1108) отвоевал у мусульман Сеговию, он построил там замок-крепость по плану Алькасара в Толедо. В Италии замки возникли как городские цитадели для знати; города Тосканы и Ломбардии до сих пор пестрят ими; только в Сан-Джиминьяно до Второй мировой войны их было тринадцать. Уже в X веке в Шатодуне Франция начала строить замки, которые в эпоху Возрождения стали характерной чертой ее искусства. Техника возведения каменных замков перешла в Англию вместе с норманнскими фаворитами Эдуарда Исповедника; она была усовершенствована наступательными и оборонительными мерами Вильгельма Завоевателя, под железной рукой которого Лондонский Тауэр, Виндзорский и Даремский замки приняли свои самые ранние формы. Из Франции строительство замков снова перекочевало в Германию, где стало страстью беззаконных баронов, королей-воинов и святых-завоевателей. Чудовищный замок Кёнигсберг, построенный в 1257 году как крепость, из которой рыцари Тевтонского ордена могли бы управлять враждебным населением, стал достойной жертвой Второй мировой войны.
X. СООБРАЖЕНИЯ
Готическая архитектура - высшее достижение средневековой души. Люди, осмелившиеся подвесить эти своды на нескольких каменных сваях, изучили и изложили свою науку с большей тщательностью и эффективностью, чем любой средневековый философ в любом summa, а линии и гармонии Нотр-Дама составляют большую поэму, чем "Божественная комедия". Сравнение готики с классической архитектурой не может быть грубым, оно требует конкретизации. Ни один город средневековой Европы не соперничал с архитектурными произведениями Афин или Рима, и ни одна готическая святыня не сравнится с Парфеноном по красоте; но и ни одно классическое сооружение не знает сложной возвышенности фасада Реймса или возвышенного вдохновения свода Амьена. Сдержанность и покой классического стиля выражали рациональность и умеренность, которые Греция проповедовала кипучей Греции; романтический экстаз французской готики, мрачная безмерность Бургоса или Толедо невольно символизировали нежность и тоску средневекового духа, ужас, миф и тайну религиозной веры. Классическая архитектура и философия были науками о стабильности; архитравы, скреплявшие колонны Парфенона, были meden agan дельфийской надписи, накладывая тяжелую руку на возвышение, советуя устойчивость и почти заставляя человека вернуться мыслями к этой жизни и земле. Дух Севера правильно называть готическим, поскольку он унаследовал беспокойную дерзость варваров-завоевателей; он ненасытно переходил от победы к победе и, наконец, с летящими контрфорсами и парящими арками осадил небо. Но это был и христианский дух, взывающий к небесам за мир, который варварство отторгло от земли. Из этих противоречивых побуждений возник величайший триумф формы над материей во всей истории искусства.
Почему готическая архитектура пришла в упадок? Отчасти потому, что каждый стиль, подобно эмоциям, исчерпывает себя полным выражением и требует реакции или изменения. Развитие готики в перпендикулярный стиль в Англии и фламбоянт во Франции не оставило форме иного будущего, кроме преувеличения и упадка. Крах крестовых походов, упадок религиозной веры, перераспределение средств от Марии к Маммоне, от церкви к государству сломили дух готической эпохи. Налогообложение духовенства после Людовика IX истощило соборные казны. Коммуны и гильдии, разделявшие славу и расходы, потеряли свою независимость, богатство и гордость. Черная смерть и Столетняя война истощили и Францию, и Англию. В четырнадцатом веке не только сократилось новое строительство, но и большинство великих соборов, начатых в двенадцатом и тринадцатом, остались недостроенными. Наконец, гуманисты заново открыли классическую цивилизацию, а возрождение классической архитектуры в Италии, где она никогда не умирала, вытеснило готику с новым пылом. С XVI по XIX век архитектура эпохи Возрождения доминировала в Западной Европе, даже в эпоху барокко и рококо. Когда, в свою очередь, классические настроения поблекли, романтическое движение начала XIX века воссоздало Средневековье в идеализирующем воображении, и готическая архитектура вернулась. Борьба между классическим и готическим стилями все еще продолжается в наших церквях и школах, в наших городах и столицах, в то время как новая и самобытная архитектура, более смелая, чем готика, поднимается в небо.
Средневековый человек считал, что истина открыта ему, поэтому он избавлен от ее дикой погони; безрассудная энергия, которую мы отдаем поиску истины, в те времена была направлена на создание красоты; и среди нищеты, эпидемий, голода и войн люди находили время и силы, чтобы сделать прекрасными тысячи разновидностей предметов, от инициалов до соборов. Затаив дыхание перед каким-нибудь средневековым манускриптом, смирившись перед Нотр-Дамом, ощутив далекое видение Винчестерского нефа, мы забываем о суеверии и убожестве, мелких войнах и чудовищных преступлениях эпохи веры; мы вновь удивляемся терпению, вкусу и преданности наших средневековых предков; и мы благодарим миллион забытых людей за то, что они искупили кровь истории таинством искусства.
ГЛАВА XXXIII. Средневековая музыка 326-1300
I. МУЗЫКА ЦЕРКВИ
Мы поступили с собором несправедливо. Это не была холодная и пустая гробница, в которую сегодня входит посетитель. Он функционировал. Поклонники находили в нем не только произведение искусства, но и утешающее, укрепляющее присутствие Марии и ее Сына. Она принимала монахов или каноников, которые каждый день по многу раз стояли на хорах и пели канонические Часы. Он слышал просительные литании общин, просящих божественной милости и помощи. Его нефы и приделы направляли процессии, которые несли перед народом образ Богородицы или тело и кровь своего Бога. Его огромные пространства торжественно перекликались с музыкой мессы. И эта музыка была такой же живой, как и само здание церкви, более волнующей, чем все великолепие стекла или камня. Многие стоические души, сомневающиеся в вероучении, были растоплены музыкой и падали на колени перед тайной, которую не могли выразить никакие слова.
Эволюция средневековой музыки удивительным образом совпадала с развитием архитектурных стилей. Как ранние церкви перешли в седьмом веке от древних купольных или базиликальных форм к простому мужскому романскому, а в тринадцатом веке - к готическому усложнению, возвышению и орнаменту, так и христианская музыка сохраняла до Григория I (540-604) древние монодические звуки Греции и Ближнего Востока, перешла в седьмом веке к григорианскому или простому пению, а в тринадцатом веке расцвела полифоническими звуками, соперничающими со сбалансированными напряжениями готического собора.
Вторжения варваров на Западе и возрождение ориентализма на Ближнем Востоке привели к нарушению традиции греческой нотации с помощью букв, расположенных над словами; однако четыре греческих лада - дорийский, фригийский, лидийский, миксолидийский - сохранились и породили путем деления октоэхос, или "восемь манер" музыкальной композиции - созерцательную, сдержанную, серьезную, торжественную, веселую, радостную, энергичную или экстатическую. Греческий язык сохранялся в церковной музыке Запада в течение
