найти способных и честных министров, которые бы исправили хаос в администрации и финансах. Народ требовал отозвать изгнанные парламентеры; он отозвал их и уволил Мопеу, который пытался их заменить. В качестве главного министра он вернул в Версаль Жана-Фредерика Фелипо, графа де Морепа, который был государственным министром с 1738 по 1749 год, был смещен за клевету на мадам де Помпадур, а теперь вернулся к власти в возрасте семидесяти трех лет. Это был благосклонный, но неудачный выбор, поскольку Морепас, прожив десять лет в своем сельском поместье, потерял связь с развитием Франции в экономике и мысли, и в нем было больше остроумия, чем мудрости. Для ведения иностранных дел двадцатилетний король выбрал Шарля Гравье, графа де Верженна, для военного министерства - графа Клода-Луи де Сен-Жермена, а для морского министерства - Анну-Роберт-Жак Турго, барона де Ольн.
На предыдущих страницах мы видели его семинаристом, лектором о христианстве и прогрессе, другом физиократов и философов, предприимчивым и благодетельным интендантом в Лиможе. Придворные дэвоты предупреждали Людовика, что Тюрго - неверующий человек, который писал статьи в "Энциклопедию";67 Тем не менее, 24 августа 1774 года король выдвинул его на самый важный пост в правительстве - генерального контролера финансов. Место Турго в военно-морском флоте занял Габриэль де Сартин, который расточительно тратился на строительство флотов, которые должны были помочь освободить Америку, и полагался на Турго в поисках средств.
Турго был таким французом, каким Людовик XIV имел Кольбера, преданным служению своей стране, дальновидным в своих взглядах, неутомимым, неподкупным. Он был высок и красив, но ему не хватало граций, присущих мужчинам, которых полируют в салонах, хотя его горячо приветствовала мадемуазель де Леспинас. Его здоровье было принесено в жертву работе; большую часть времени, когда он трудился над перестройкой французской экономики, он был прикован к своим комнатам с подагрой. Он пытался вместить четверть века реформ в одно короткое министерство, потому что чувствовал, что его пребывание на посту небезопасно. Ему было сорок семь лет, когда он пришел к власти, сорок девять, когда он ее потерял, пятьдесят четыре, когда он умер.
Вместе с физиократами он считал, что промышленность и торговля должны быть максимально свободны от регулирования со стороны правительства или гильдий; что земля - единственный источник богатства; что единый налог на землю - самый справедливый и практичный способ получения доходов; и что все косвенные налоги должны быть отменены. От философов он перенял религиозный скептицизм и терпимость, веру в разум и прогресс, надежду на реформы с помощью просвещенного короля. Если бы монарх был человеком умным и добрым и принял бы философию в качестве своего руководства, это была бы мирная революция, гораздо лучшая, чем бурное и хаотичное восстание, которое могло бы разрушить не только старые злоупотребления, но и сам общественный порядок. Теперь этот королевский тезис Вольтера предстояло проверить на практике. Философы вместе с физиократами радовались приходу к власти Тюрго.
В Компьене 24 августа 1774 года Тюрго отправился поблагодарить Людовика XVI за назначение в министерство финансов. "Я отдаю себя не королю, - сказал он, - а честному человеку". Людовик, взяв руки Турго в свои, ответил: "Вас не обманут".68 Вечером того же дня министр отправил королю письмо, в котором изложил основные положения своей программы:
Никакого банкротства, ни явного, ни завуалированного. . . .
Никакого повышения налогов, причина этого кроется в состоянии вашего народа. . .
Никаких кредитов, ... потому что каждый кредит требует в конце определенного времени либо банкротства, либо повышения налогов. . . .
Для решения этих трех задач есть только одно средство. Это сокращение расходов ниже доходов, причем настолько, чтобы обеспечить ежегодную экономию в двадцать миллионов, которые будут направлены на погашение старых долгов. Без этого первый же выстрел приведет государство к банкротству.69
(Позже Неккер прибег к займам, и война 1778 года привела Францию к банкротству).
Отметив, что годовой доход правительства составляет 213 500 000 франков, а годовые расходы - 235 000 000 франков, Тюрго распорядился провести различные экономические мероприятия и издал распоряжение, согласно которому ни один платеж из казны не должен производиться на любые цели без его ведома и согласия. Он стремился стимулировать экономику, шаг за шагом устанавливая свободу предпринимательства, производства и торговли. Он начал с попытки восстановить сельское хозяйство. Обычно, чтобы избежать недовольства в городах, правительство контролировало торговлю зерном, регулируя его продажу фермером оптовику и оптовиком розничному торговцу и ограничивая цены на хлеб. Но низкие цены для крестьянина не позволяли ему выращивать больше зерна, а другим мешали заниматься сельским хозяйством; огромные площади Франции оставались незасеянными, и потенциальное богатство нации было остановлено у его истоков. Восстановление сельского хозяйства казалось Турго первым шагом к возрождению Франции. Свобода фермера продавать свое зерно по любой цене повысит его доход, статус и покупательную способность и выведет его из той примитивной и звериной жизни, которую Ла Брюйер описывал в эпоху расцвета Людовика XIV.70
Итак, 13 сентября 1774 года Турго издал через Королевский совет эдикт, освобождающий торговлю зерном везде, кроме Парижа, где реакция городских властей была бы критической. Дю Пон де Немур написал для эдикта преамбулу, объясняющую его цель: "Оживить и расширить возделывание земли, продукция которой является наиболее реальным и определенным богатством государства; поддерживать изобилие за счет зернохранилищ и ввоза иностранного зерна; ... и устранить монополию ... в пользу полной конкуренции". Такое пояснительное предисловие само по себе было новшеством, отражающим рост общественного мнения как политической силы. Вольтер приветствовал эдикт как начало новой экономической эры и предсказал, что он вскоре приведет к росту благосостояния нации.71 Он отправил записку Тюрго: "Старый инвалид из Ферни благодарит природу за то, что она позволила ему прожить достаточно долго, чтобы увидеть декрет от 13 сентября 1774 года. Он выражает свое почтение автору и молится за его успех".72
Аплодисменты были зловещим исключением. Весной 1775 года Жак Неккер, швейцарский банкир, живший в Париже, пришел к Тюрго с рукописью "Законодательство и торговля зерном" и спросил, можно ли опубликовать ее без ущерба для правительства. В памфлете Неккера утверждалось, что правительственный контроль над экономикой необходим для того, чтобы превосходная сообразительность немногих не привела к концентрации богатства на одном конце и усилению бедности на другом. Он предлагал, что если свободная торговля поднимет цену на хлеб выше установленного уровня, то правительство должно возобновить регулирование. Тюрго, уверенный в своих теориях и выступавший за свободу печати, посоветовал Неккеру публиковать свои работы, а народ пусть судит.73 Неккер опубликовал.
Городское население не читало его, но
