было с ним согласно. Когда весной 1775 года цены на хлеб выросли, в нескольких городах вспыхнули беспорядки. В округах вокруг Парижа, контролировавших поступление зерна в столицу, люди ходили из города в город, подстрекая население к бунту. Вооруженные банды сжигали амбары фермеров и купцов и выбрасывали хранившееся в них зерно в Сену; они пытались помешать ввозу зерна из Гавра в Париж; а 2 мая они привели толпу к воротам Версальского дворца. Тюрго полагал, что эти банды были наняты муниципальными или провинциальными чиновниками, лишившимися своих постов в результате отмены регламентации, и стремились создать в Париже дефицит зерна, который поднял бы цены на хлеб и заставил бы вернуться к контролируемой торговле.74 Король появился на балконе и попытался заговорить; шум толпы заглушил его слова. Он запретил своим войскам стрелять в народ и приказал снизить цены на хлеб.
Турго протестовал, что такое вмешательство в законы спроса и предложения погубит попытку проверить их; он был уверен, что если оставить их в свободном действии, то конкуренция между купцами и пекарями вскоре снизит цену на хлеб. Король отменил свой приказ о снижении цен. 3 мая в Париже собрались разъяренные толпы и начали грабить пекарни. Тюрго приказал парижскому ополчению защищать пекарни и зернохранилища и стрелять в любого, кто предложит насилие. Тем временем он следил за тем, чтобы иностранное зерно поступало в Париж и на рынки. Монополисты, придержавшие зерно в ожидании высоких цен, были вынуждены, благодаря этой импортной конкуренции, освободить свои склады; цены на хлеб упали, и восстание утихло. Несколько его лидеров были арестованы, двое повешены по приказу полиции. Тюрго вышел победителем из этой "войны Фарингов", но вера короля в laissez-faire была поколеблена, и он оплакивал тех двух повешенных на площади де Грив.
Однако он был доволен реформами, которые Тюрго проводил в финансах правительства. Уже через день после зернового эдикта торопливый министр начал издавать ордонансы об экономии государственных расходов, о более эффективном сборе налогов и более строгом контроле за фермерами-генералами; о передаче государству до сих пор частных монополий на дилижансы, почтовые кареты и производство пороха. Он предложил, но не успел создать "Caisse d'Escompte", банк для дисконтирования коммерческих бумаг , приема вкладов, выдачи ссуд и выпуска векселей по предъявлении; этот банк послужил образцом для Банка Франции, организованного Наполеоном в 1800 году. К концу 1775 года Турго сократил расходы на 66 000 000 ливров и снизил проценты по государственному долгу с 8 700 000 до 3 000 000 ливров. Кредит правительства был настолько восстановлен, что он смог занять 60 000 000 ливров у голландских финансистов под четыре процента и таким образом погасить долги, по которым казна платила от семи до двенадцати процентов. Он приблизился к сбалансированию бюджета, причем сделал это не за счет повышения налогов, а за счет уменьшения коррупции, экстравагантности, некомпетентности и расточительства.
В этих и других реформах он получил мало помощи от Морепа, но много от Кретьена де Малешерба, которого мы уже встречали как защитника "Энциклопедии" и Руссо. Став президентом Курса помощников (который занимался косвенными налогами), он направил Людовику XVI (6 мая 1775 года) мемуар "Remontrance", в котором объяснял несправедливость взимания налогов генеральными крестьянами и предупреждал короля о ненависти, порождаемой их деятельностью. Он советовал упростить и разъяснить законы; "нет хороших законов, - говорил он, - кроме простых". Король полюбил Малешерба и назначил его министром королевского двора (июль 1775 года). Стареющий либерал убеждал Людовика поддержать Турго, но советовал Турго не пытаться проводить слишком много реформ сразу, так как каждая реформа будет вызывать новых врагов. Генеральный контролер ответил: "Что вы хотите, чтобы я сделал? Потребности народа огромны, а в моей семье мы умираем от подагры в пятьдесят лет".75
В январе 1776 года Турго поразил Францию шестью эдиктами, изданными от имени короля. Один из них распространял на Париж свободу торговли зерном и прекращал деятельность множества контор, связанных с этой торговлей; вытесненные таким образом чиновники присоединились к его врагам. Два эдикта отменили или изменили налоги на крупный рогатый скот и сало; крестьяне ликовали. Другой отменил corv ée - двенадцать или пятнадцать дней неоплачиваемого труда, который ежегодно требовался от крестьян для поддержания мостов, каналов и дорог; отныне эта работа должна была оплачиваться за счет налога на все нецерковное имущество; крестьяне радовались, дворяне жаловались. Тюрго вызвал еще большее негодование преамбулой, которую он вложил в уста короля:
За исключением небольшого числа провинций, ... почти все дороги королевства были построены неоплачиваемым трудом беднейшей части наших подданных. Поэтому все бремя легло на тех, у кого нет ничего, кроме рук, и кто заинтересован в дорогах лишь в очень малой степени; те, кто действительно заинтересован, - это землевладельцы, почти все они привилегированные лица, стоимость имущества которых увеличивается благодаря дорогам. Когда бедняка заставляют содержать эти дороги, когда он вынужден отдавать свое время и свой труд без оплаты, у него отнимают единственное средство против несчастья и голода, чтобы заставить его работать на прибыль богачей".76
Когда Парижский парламент заявил, что откажется регистрировать этот эдикт, Тюрго почти объявил классовую войну:
Будучи как никогда недружелюбным к деспотизму, я буду постоянно говорить королю, парламенту и, если понадобится, всей нации, что это один из тех вопросов, которые должны решаться по абсолютной воле короля, и вот по какой причине: в основе своей это тяжба между богатыми и бедными. Из кого же состоит Парламент? Из людей, богатых по сравнению с массой, и все знатные, поскольку их должности несут в себе благородство. Суд, чей шум так силен, из кого он состоит? Из крупных лордов, большинство из которых владеют поместьями, которые будут облагаться налогом. ...Следовательно, ни протест Парламента... ни даже шум суда ни в коей мере не должны повлиять на ход дела..... Пока народ не будет иметь права голоса в парламентах, король, выслушав их, должен судить сам, и судить в пользу народа, ибо этот класс наиболее несчастен".77
Последний из шести эдиктов упразднял гильдии. Они превратились в рабочую аристократию, поскольку контролировали почти все ремесла, ограничивали прием в них, требуя высоких вступительных взносов, и еще больше ограничивали право на получение звания мастера. Они препятствовали изобретательству и мешали торговле, вводя пошлины или эмбарго на ввоз конкурентных товаров в свою коммуну. Растущий класс предпринимателей - людей, которые предоставляли инициативу, капитал и организацию, но требовали свободы нанимать любого работника, будь то гильдия или нет, и продавать свои товары на любом рынке, до которого они могли добраться, -
