их на четки в "Зимней сказке" и украшает ими Офелию в ее бреду; он упоминает 180 различных растений. Он был знаком с полевыми видами спорта и с повадками лошади. Но его мало интересовала наука, которая вскоре увлекла Бэкона. Как и Бэкон, он придерживался птолемеевской астрономии.26 Временами (сонет 15) он, кажется, принимает астрологию и говорит о Ромео и Джульетте как о "влюбленных, заблудившихся в звездах";27 Но Эдмунд в "Лире" и Кассий в "Юлии Цезаре" решительно отвергают ее: "Вина, дорогой Брут, не в наших звездах, а в нас самих, в том, что мы - ничтожества".28
В общем, все говорит о том, что Шекспир обладал случайной образованностью человека, слишком занятого актерством, управлением и жизнью, чтобы погружаться в книги. Он знал наиболее поразительные идеи Макиавелли, ссылался на Рабле, заимствовал у Монтеня; но вряд ли он читал их произведения. Описание Гонсало идеального содружества29 взято из эссе Монтеня "О каннибалах"; а Калибан в той же пьесе может быть сатирой Шекспира на идеализацию Монтенем американских индейцев. Вопрос о том, обязан ли скептицизм "Гамлета" гениальным сомнениям Монтеня, остается нерешенным; пьеса была опубликована в 1602 году, за год до выхода в свет перевода Флорио, но Шекспир знал Флорио и мог видеть рукопись. Тонкая критика Монтенем традиционных представлений, возможно, помогла углубить Шекспира, но во французе нет ничего, что соответствовало бы солилоквию Гамлета или горькому обличению жизни в "Лире", "Кориолане", "Тимоне" и "Макбете". Шекспир - это Шекспир, который пересказывает сюжеты, отрывки, фразы, строки где угодно, и при этом является самым оригинальным, самобытным, творческим писателем всех времен.
Оригинальность заключается в языке, стиле, воображении, драматической технике, юморе, характерах и философии. Язык - самый богатый во всей литературе: пятнадцать тысяч слов, включая технические термины геральдики, музыки, спорта и профессий, диалекты графств, жаргон мостовых и тысячу торопливых или ленивых изобретений - оккультированный, некеннелированный, фумиторий, бурнет, шпоры... Он наслаждался словами и исследовал закоулки языка; он любил слова вообще и изливал их в резвой непринужденности; если он называет цветок, то должен назвать дюжину - слова сами по себе благоухают. Он заставляет простых персонажей говорить многосложными иносказаниями. Он устраивает веселый хаос в грамматике: превращает существительные, прилагательные и даже наречия в глаголы, а глаголы, прилагательные и даже местоимения - в существительные; дает множественное число глаголов единственному числу предметов или единственное число глаголов множественному числу предметов; но тогда еще не существовало грамматик английского языка, не было правил. Шекспир писал в спешке, и у него не было времени на раскаяние.
Изумительный стиль, "маньеристический и барочный".30 имеет недостатки, связанные с его безграничным богатством: фразы, причудливо искусственные или притянутые, надуманные образы, игра слов, утомительно изощренная; каламбуры среди трагизма, метафоры, пересыпающиеся друг с другом в противоречивой путанице, бесчисленные повторы, сентиментальные банальности, и, время от времени, уморительная, нелепая напыщенность, наполняющая самые неправдоподобные уста. Несомненно, классическое образование могло бы подправить стиль, заставить замолчать двусмысленности; но тогда подумайте, что мы потеряли. Возможно, он думал о себе, когда заставлял Фердинанда описывать Адриано как человека
В его мозгу хранится множество фраз;
Тот, кто под музыку своего тщеславного языка
Очаровывает, как чарующая гармония...
Но, протестую, мне нравится слушать, как он лжет...31
С этого монетного двора выпустили почти универсальную валюту фраз: зима нашего недовольства;32 труба времен мира;33 желаем отцу думать;34 говори правду и посрами дьявола;35 сидит ветер в том углу?36 неспокойна голова, носящая корону;37 раскрасьте лилию;38 одно прикосновение природы делает весь мир родным;39 Что за дураки эти смертные!40 Дьявол может цитировать Писание по своему усмотрению;41 летнее безумие;42 ход истинной любви никогда не был гладким;43 ношу свое сердце на рукаве;44 каждый дюйм - король;45 по рождению;46 краткость - душа остроумия47 ...но это намек на то, чтобы остановиться. И еще тысяча метафор, из которых одна может послужить - "видеть, как паруса зарождаются и разрастаются от беспечного ветра".48 И целые отрывки, ставшие почти такими же знакомыми, как фразы: Беспорядочная трава цветов Офелии, Антоний над мертвым Цезарем, умирающая Клеопатра, Лоренцо о музыке сфер. И целый репертуар песен: "Кто такая Сильвия?49 "Харк, харк! жаворонок у небесных врат поет".50 "Возьми, о возьми эти губы".51 Вероятно, шекспировская публика приходила не только за его оперением, но и за сказкой.
"Безумец, влюбленный и поэт - все они компактны в воображении";52 Шекспир был двумя из них и, возможно, прикоснулся к третьему. В каждой пьесе он создает мир и, не довольствуясь этим, наполняет воображаемые империи, леса и пустоши детским волшебством, бегающими феями, ужасными ведьмами и привидениями. Его воображение создает его стиль, который мыслит образами, превращает все идеи в картины, все абстракции в ощущаемые или видимые вещи. Кто, кроме Шекспира (и Петрарки), заставил бы Ромео, изгнанного из Вероны, пылать от зависти, что его кошки и собаки могут смотреть на Джульетту и его не пускать? Кто еще (кроме Блейка) заставил бы изгнанного герцога из "Как вам это понравится" сожалеть о том, что он вынужден жить охотой на зверей, которые зачастую прекраснее человека? Неудивительно, что столь острый во всех смыслах дух должен был страстно реагировать на уродство, жадность, жестокость, похоть, боль и горе, которые, казалось, временами доминируют в панораме мира.
Его оригинальность меньше всего проявляется в драматической технике. Как человек театра, он знал приемы своего ремесла. Он начинал свои пьесы сценами или словами, рассчитанными на то, чтобы взбудоражить внимание своей ореховой, карточной, элевой, женской аудитории. Он использовал все преимущества многочисленных "свойств" и механизмов елизаветинской сцены. Он изучал своих коллег-актеров и создавал роли, подходящие к их физическим и умственным особенностям. Он использовал все жонглирование переодеваниями и узнаваниями, все перестановки декораций и усложнения пьесы внутри пьесы. Но на его мастерстве видны шрамы от спешки. Иногда сюжет внутри сюжета разрывает сказку на две части: какое отношение имеет трагедия Глостера к трагедии Лира? Почти все сюжеты построены на неправдоподобных совпадениях, скрытых личностях, очень своевременных откровениях; в драме, как и в опере, нас вполне обоснованно просят верить ради сюжета или песни, но художник должен свести к минимуму "беспочвенную ткань" своей мечты. Менее важны несоответствия времени или характеру;53 Предположительно, Шекспир, думая о быстром производстве, а не о тщательной публикации, решил, что эти недостатки пройдут незамеченными для взволнованной публики. Классические нормы и современный вкус одинаково осуждают насилие, которое часто окрашивает шекспировские сцены; это была еще одна уступка яме и попытка выдержать конкуренцию со стороны бойни елизаветинско-якобинской школы драматургов.
По мере своего развития Шекспир искупал насилие юмором и учился трудному искусству
