такому сложно не позавидовать. Глеб только мог мечтать о таком даре подчинять себе людей так быстро, вернее, он о нем как раз и мечтал. Поэтому компания Вовки его нисколько не смущала, а наоборот, было время побыть с этим человеком бок о бок и узнать все его секреты. Бесила Ева, избалованный родителями ребенок, который мнит себя борцом за правду. Вот она здесь была совершенно лишняя.
– Ну придем мы на тот берег, посмотрим, – сказала она, подтверждая мысли Глеба, что она зануда, – и что, там полиция сто раз все осматривала.
– Ты что, тупая? – не выдержал Глеб и, повернувшись к этой выскочке, прокричал: – Мы идем смотреть местность, исходя из новых данных! У полиции их не было.
Он кричал на девушку с высоты своего роста, и получалось, что сверху вниз. Оттого, видимо, его слова и повышенный тон воспринимались еще обиднее. Ева не ответила, а лишь стойко сдержала набежавшие слезы.
– Эй! – сказал Вовка, встав между ними. – Вы чего, в команде нельзя ругаться. Знаете, почему сыпались империи и проигрывали сильнейшие воины? Да потому что не было единства. Сила она только в единстве и никак иначе. Да что я вам говорю! Вы вдумайтесь: наша страна победила в Великой Отечественной, только потому, что народ был един. Даже те, кого обидело государство, встал на защиту Родины. Мы победили лучшую армию в мире, по вооружению и мастерству солдат. На них работали заводы всей Европы, и они тоже были лучшими и самыми модернизированными. У них не было только одного – единства. Это работает и по мелочам, когда случилась проблема, не стоит грызться и выяснять, кто же виноват, это уже не поможет, надо спокойно думать, как победить.
Глеб и Ева, насупившись, разошлись в разные стороны, но суть сказанного Вовкой Глеб положил себе в голове на полочку, решив прислушиваться к абсолютно всем советам этого человека.
У озера, как и ожидалось, ничего особенного, даже с учетом новых вводных, не обнаружилось, оно и правда было безжизненным. Не было слышно птиц, не плескались рыбы в воде, казалось, что даже жужжание огромных сибирских комаров осталось там, в лесу. Ребята решили разойтись по берегу, чтоб быстрее его осмотреть.
Вдруг в совершенно прозрачной воде Глеб что-то увидел. Первое желание позвать Вовку исчезло, когда он увидел парня на противоположной стороне. Надо самому. Встав на колени, он потянулся в воду, что-то ярко белело и, казалось, совсем близко, не даваясь при этом в руки. Еще, еще немного… и Глеб упал в воду. Вода была тяжелой, словно тягучей и никак не давала ему выбраться, чтоб схватить ртом заветного воздуха. Глеб не понимал, что именно, обувь ли с одеждой так тянули на дно, может, температура воды, которая, казалось, не превышала пятнадцати градусов, сковывала движения, но Глеб чувствовал, что так и не приблизился к поверхности ни на сантиметр, а возможно, даже и опускался на дно. Вдруг кто-то схватил его за футболку и потянул вверх.
Еще минута, и вот желанный воздух вновь заполняет легкие, а перед лицом чьи-то глаза. Они словно бы в тумане, и он почему-то точно знает, что это русалка. Она тянет его на берег, и Глебу очень хочется ей помочь, ведь он такой тяжелый, но у него совсем не осталось сил после борьбы с водой. Ей все-таки удается вытянуть его на острые скалы. Ему почему-то очень хочется, чтоб она его поцеловала, глаза никак не могут начать различать предметы, но русалка, понимая, что еще не выполнила свою миссию, вместо того, чтоб прыгнуть обратно в воду, наклоняется над ним и целует в губы. Хорошо, как же хорошо… Вспышка, и сознание, которого, оказывается, не было, возвращается. У него изо рта выплескивается острая вода, режущая и горло, и легкие, а над ним стоят испуганные Вовка и Ева, и у последней почему-то с волос стекает вода, а бесформенная футболка, как надоедливая подружка, плотно прильнула к телу. Первое что хотелось спросить, где русалка, но рот не слушался Глеба.
– Ну ты даешь! – потер лоб Вовка. – Напугал нас, хорошо хоть Ева рядом была, прыгнула за тобой, в чем была. Промедли она хоть минуту, не спасли бы мы тебя уже. Я пока с противоположного берега бежал, она и вытянуть тебя успела, и даже искусственное дыхание сделать.
Вовка трещал без остановки, а Глеб и Ева молчали. Они смотрели сейчас друг на друга по-другому, по-новому, словно бы только познакомились русалка и ее долгожданный принц. Из этой немой сцены знакомства их вывели пиканье телефонов, причем сразу у всех троих, даже телефон Глеба, побывавший в воде, напомнил о себе, подтверждая новую веху технического прогресса. Первым посмотрел сообщения Вовка и закричал:
– Победа! Герасим нашел то, что мы искали. Так что вытираемся и вперед, в третий квадрат турбазы.
Сейчас Глеб в первый раз пожалел о том, что с ними пошел Вовка. Глеба никто не спросил, а он в свете последних событий совсем забыл рассказать, что же его потянуло в озеро, и то, что белело там, так и осталось лежать меж камней, не открыв своей тайны.
Глава 22. Сильвестр
Вовка все же странный. Заговорщицки шепнув ему на ухо странную фразу, сделал страшное лицо и испарился. Конечно, ему хотелось пойти с Полиной, но тот распределил другим образом. Почему он его слушается, до сих пор непонятно. Было что-то в этом человеке, что заставляло ему подчиняться, словно бы тот изначально знал, что Вовка плохого не посоветует, что он точно знает, как правильно.
И вот сейчас он обследовал, так сказать, «новую» территорию лагеря, там, где еще шла стройка, вместе с Ильей и Настасьей. Было видно, что Настасья хотела пойти со Славкой, с этим повзрослевшим «Антошкой», который вдруг так неоднозначно высказался на общем собрании. Видимо, она хотела объясниться с парнем, выяснить отношения, но с ним пошла Полина. Было такое чувство, что распределение не понравилось абсолютно всем, будто Вовка нарочно перемешал всех, не создав ни для кого благоприятного соседства.
– Вы верите в Бога? – спросил его бредущий рядом Илья. Он был по-прежнему в своем нелепом костюме, сменив при этом только рубашку. Вообще он был похож на гнома, большого доброго гнома.
– А ты почему всегда в костюме? – спросил Сильвестр, желая сменить разговор в другое русло.
Тема веры для него была слишком тонкой, потому что пятнадцать лет назад он очень часто спрашивал себя, а есть ли Бог. Ведь если бы он действительно был, то, скорее всего,
