одаренном самыми чистыми удовольствиями, известными человеколюбию.121
Это исповедание веры было почти криком человека, сознающего, что смерть ищет его. Опасаясь, что мадам Верне может пострадать, если ее уличат в том, что она приютила его, Кондорсе отдал ей на хранение свою рукопись и, несмотря на ее протесты, переодетым покинул ее дом. Проблуждав несколько дней по окрестностям Парижа, он попросил еды в трактире. Его внешний вид и отсутствие документов, удостоверяющих личность, вызвали подозрения; вскоре его опознали как аристократа, арестовали и отвезли в тюрьму в городе Бур-ла-Рен (7 апреля 1794 года). На следующее утро он был найден мертвым в своей камере. Его первый биограф полагал, что Кондорсе носил яд в кольце и проглотил его; но в отчете врача, осмотревшего тело, смерть Кондорсе объясняется тромбом в кровеносном сосуде.122 Конвент, получив и ознакомившись с проспектом, распорядился напечатать три тысячи экземпляров на государственные средства и распространить их по всей Франции.
V. ФИЛОСОФЫ И РЕВОЛЮЦИЯ
Берк, де Токвиль,123 и Тэн124 согласны с тем, что философы Франции, от Бейля до Мабли, были главным фактором, приведшим к Революции. Можем ли мы согласиться с выводами этих блестящих консерваторов?
Все выдающиеся философы выступали против революции, направленной против существующих правительств Европы; напротив, некоторые из них возлагали надежды на королей как на наиболее практичные инструменты реформ; Вольтер, Дидро и Гримм поддерживали отношения дружбы, если не обожания, с тем или иным из наиболее абсолютных современных правителей - Фридрихом II, Екатериной II, Густавом III; Руссо был счастлив принять Иосифа II Австрийского. Дидро, Гельвеций и д'Ольбах выступали с критикой королей вообще, но никогда в своих сохранившихся произведениях не выступали за свержение французской монархии.125 Мармонтель и Морелле открыто выступали против революции;126 Мабли, социалист, объявил себя роялистом;127 Тюрго, кумир философов, стремился спасти, а не уничтожить Людовика XVI. Руссо выдвигал республиканские идеи, но только для небольших государств; революция приняла его теории и пренебрегла его предостережениями. Когда революционеры сделали Францию республикой, они делали это, опираясь не на французских философов, а на греческих и римских героев Плутарха; их кумиром был не Ферней, а Спарта и республиканский Рим.
Философы обеспечили идеологическую подготовку Революции. Причины были экономическими или политическими, формулировки - философскими; действие основных причин было сглажено благодаря разрушительной работе философов по устранению таких препятствий на пути перемен, как вера в феодальные привилегии, церковную власть и божественное право королей. До 1789 года все европейские государства полагались на помощь религии в привитии святости правительств, мудрости традиций, привычки к повиновению и принципов морали; некоторые корни земной власти уходили в небеса, а государство считало Бога начальником своей тайной полиции. Шамфор, когда Революция была в процессе, писал, что "священство было первым оплотом абсолютной власти, и Вольтер низверг его".128 Де Токвиль в 1856 году считал, что "всеобщая дискредитация, в которую попала всякая религиозная вера в конце XVIII века, оказала, без сомнения, самое большое влияние на весь ход Революции".129
Постепенно скептицизм, которым была пропитана старая теология, перешел к изучению светских институтов и дел. Философы осуждали бедность и крепостное право, нетерпимость и суеверия, стремились уменьшить власть феодалов над крестьянством. Некоторые аристократы признали силу сатиры, которая на них нападала, а многие потеряли уверенность в своем врожденном превосходстве и традиционных правах. Слушайте графа Луи-Филиппа де Сегюра:
Мы были презрительными критиками старых обычаев, феодальной гордости наших отцов и их сурового этикета. ...Мы с энтузиазмом следили за философскими доктринами, которые исповедовали остроумные и смелые писатели. Вольтер привлекал наш интеллект, а Руссо трогал наши сердца. Мы получали тайное удовольствие, наблюдая за тем, как они разрушают старые рамки. ...Мы наслаждались одновременно преимуществами патрициата и удобствами плебейской философии".130
Среди этих мучимых совестью дворян были такие влиятельные лица, как Мирабо, Ларошфуко-Лянкур, Лафайет, виконт Луи-Мари де Ноай и "Филипп Эгалите", герцог д'Орлеан; вспомним также помощь и утешение, оказанные Руссо маршалом де Люксембургом и Луи-Франсуа де Бурбоном, принцем де Конти. Это либеральное меньшинство, подстегиваемое крестьянскими набегами на феодальную собственность, заставило сеньоров в Учредительном собрании отказаться от большей части своих феодальных повинностей (4 августа 1789 года). Даже королевская семья была затронута полуреспубликанскими идеями, распространению которых способствовали философы. Отец Людовика XVI выучил наизусть множество отрывков из "Духа законов" Монтескье, прочитал "Общественный договор" Руссо и оценил его как "в целом здравый", за исключением критики христианства. Он учил своих сыновей (трое из которых стали королями), что "различия, которыми вы пользуетесь, не были даны вам природой, которая создала всех людей равными".131 Людовик XVI в своих эдиктах признавал "естественное право" и "права человека".132 как вытекающие из природы человека как разумного существа.
Американская революция придала дополнительный престиж республиканским идеям. Эта революция тоже черпала свою силу из экономических реалий, таких как налогообложение и торговля, а ее Декларация независимости была в равной степени обязана английским мыслителям, как и французским; однако было отмечено, что Вашингтон, Франклин и Джефферсон получили свободу мысли под влиянием философов. Благодаря этим американским сыновьям французского Просвещения республиканские теории вылились в правительство, победившее с оружием в руках, признанное французским королем и приступившее к созданию конституции, обязанной в некоторой степени Монтескье.
Французская революция состояла из трех этапов. На первом дворяне через парлементы пытались отвоевать у монархии то господство, которое они потеряли при Людовике XIV; эти дворяне не были вдохновлены философами. На втором этапе средние классы взяли революцию под свой контроль; они были глубоко проникнуты идеями философов, но под "равенством" они понимали равенство буржуа и аристократа. На третьем этапе власть захватили директора городского населения. Массы оставались набожными, но их лидеры потеряли уважение к священникам и королям; массы до конца любили Людовика XVI, но лидеры отрубили ему голову. После 6 октября 1789 года якобинцы контролировали Париж, и Руссо был их богом. 10 ноября 1793 года торжествующие радикалы отпраздновали в соборе Нотр-Дам праздник Разума. В Туре революционеры заменили статуи святых на новые фигуры Мабли, Руссо и Вольтера. В Шартре в 1795 году, в знаменитом соборе, праздник Разума открылся драмой, в которой Вольтер и Руссо были показаны объединенными в кампании против фанатизма.133
Поэтому мы не можем сомневаться в том, что философы оказали глубокое влияние на идеологию и политическую драму Революции. Они не ставили своей целью насилие, резню и гильотину; они бы содрогнулись от ужаса перед этими кровавыми сценами. Они могли бы с полным правом сказать, что их жестоко не поняли; но они несли ответственность в той мере, в какой недооценили влияние религии и традиций на сдерживание животных инстинктов человека. Тем временем под этими
