масштабные территориальные завоевания, достигнутые коммунистами после Второй мировой войны, произошли непосредственно после этой войны и в целом были достигнуты к 1949 году, когда Советы впервые испытали свое ядерное оружие. Даже сегодня, какие бы успехи коммунистов ни были достигнуты, они не связаны напрямую с ростом их ядерной мощи. Корейская война знаменует прилив коммунистической конвенциональной агрессии после Второй мировой войны. С начала 1950-х годов уровень инспирированных коммунистами войн и насилия уменьшился, а не увеличился.
Подведение итогов и заключительные замечания по сохранению ядерного порога
В нынешних условиях основным фактором, определяющим, получит ли ряд стран ядерное оружие, будет то, хотят ли они его получить. А хотят ли другие страны иметь ядерное оружие, будет частично зависеть от политической и эмоциональной обстановки в мире. Конкретные местные факторы будут влиять на обстановку для того или иного государства. Но решение может в большей степени зависеть от общего влияния и от общемировых моделей и установок.
С одной стороны, возможна ситуация, при которой Франция и Англия продолжают сохранять свои независимые ядерные силы, при которой не созданы общеевропейские ядерные силы, при которой нет соглашения о запрете испытаний, при которой силы НАТО широко вооружены тактическим оружием, интегрированным в структуру сил на уровне дивизий, и, наконец, при которой другие европейские страны создали независимые национальные силы ядерного сдерживания. В такой ситуации ядерное оружие, скорее всего, будет казаться неизбежной ("обычной") частью вооружения страны, необходимой для безопасности, самоуважения, положения и международного статуса важной страны.
С другой стороны, возможна ситуация, при которой сначала Англия, а затем Франция объединят свои национальные ядерные силы в европейские силы ядерного сдерживания, независимые от контроля США, и в которой тактическое ядерное оружие составляло относительно небольшую часть структуры сухопутных сил НАТО. В данном случае представляется разумным думать, что европейские страны, кроме Франции и Англии, не будут стремиться к созданию собственных ядерных сил. Если бы другие европейские страны не чувствовали необходимости в собственном ядерном оружии, если бы они указали, что любые боевые действия на континенте, скорее всего, будут ограничены неядерным оружием, представляется несколько вероятным, что ни одна другая страна не почувствовала бы сильного стимула к получению такого оружия.
Другими словами, здесь имеет место психологический эффект, который может работать в любом направлении. Либо в международном сообществе может сложиться атмосфера и набор понятий, при которых для стран будет казаться естественным стремиться к ядерному оружию по мере достижения ими технического и финансового потенциала, либо может сложиться такая атмосфера, такой образ мышления, который уменьшит стимулы для стран к достижению ядерного статуса. Следует помнить, что за пределами Европы большинство соответствующих стран не привыкли играть роль новатора в международной политике; они, скорее всего, переняли большую часть своих взглядов и идей от США и европейских стран. Таким образом, если убедительно доказать, что эти ядерные системы являются относительно непригодным оружием и могут представлять собой бесполезную финансовую жертву, что те же инвестиции, вложенные в неядерный потенциал, с гораздо большей вероятностью будут способствовать продвижению политики страны, чем ядерное оружие, то можно ожидать, что распространение будет сдерживаться. Таким образом, даже военные поражения, понесенные Соединенными Штатами от рук коммунистов, могут иметь один хороший эффект, показывая, что простое обладание ядерным оружием далеко не решает проблемы нации.
Учитывая это, мы можем лучше понять возражения против применения ядерного оружия в таких войнах, как войны в Корее и Индокитае. Предположим, что Соединенные Штаты действительно использовали ядерное оружие в Корее в 1950-51 годах и в результате легко выиграли войну, оттеснив китайцев к реке Ялу или, возможно, остановившись на узкой корейской талии, возле 39-й параллели. Давайте также представим, что в 1954 году США достаточно успешно применили ядерное оружие в Индокитае и тем самым уберегли французов от поражения при Дьенбьенфу. Можно привести аргумент, что ни в том, ни в другом случае эти победы сами по себе не сделали бы мир совсем другим, чем он есть сегодня. Маловероятно, что французы смогли бы сохранить свое господство в Индокитае на неопределенный срок; не изменил бы баланс мировых сил и тот факт, что граница между Северной Кореей и Южной Кореей проходила на 100 миль дальше на север (хотя такие победы могли бы иметь и другие благоприятные последствия). С другой стороны, все страны мира увидели бы, что ядерное оружие будет использоваться в войнах. Можно предположить, что шведы и швейцарцы получили бы ядерное оружие к 1965 году; что немцы, вместо того чтобы иметь атомно-энергетическую программу, которая практически дискриминирует преобразование исследований и потенциала в оружейную программу, теперь будут иметь ядерно-оружейную программу или, по крайней мере, базовую ядерно-энергетическую программу, которая может быть легко изменена на разработку и производство оружия. Индийцы могли бы приобрести ядерное оружие. У японцев была бы программа. И так далее.
Структура власти этого альтернативного мира в 1965 году не сильно отличалась бы от сегодняшней. В конце концов, нас не особенно беспокоит агрессия Швеции или Швейцарии. Но можно с уверенностью предсказать, что до 1975 года будет двадцать, возможно, тридцать государств с ядерным оружием, и не все из них будут стабильными демократиями; что производство ракет на экспорт будет либо процветающим бизнесом в некоторых странах, либо серьезно рассматриваемым направлением действий. Перспектива такова, что к 1980-м и 1990-м годам почти каждая страна будет иметь ракетные войска того или иного типа.
Наконец, применение ядерного оружия и ускорение гонки вооружений могло послужить толчком для различных движений по запрету бомб, некоторые из которых были совершенно безответственными, что усилило бы давление этих групп на демократические правительства. Такие группы могли бы подорвать моральный дух Запада, что привело бы к неуверенности и неопределенности в достижении национальных целей.
Очевидно, что это не единственная возможная интерпретация того, что могло бы произойти в результате первого применения ядерного оружия США. Возможно также, что его применение могло бы ознаменовать собой решающий поворотный момент в отношениях между коммунистами и некоммунистами. Коммунистические лидеры, особенно китайские коммунисты, могли бы отказаться от своих грандиозных планов и действовать более мягко в годы после 1954 года. Но ценность этой авантюры должна была рассматриваться в то время с точки зрения равной вероятности того, что наше первое применение приведет к большим усилиям коммунистов и углублению антагонизма.
Можно, конечно, подчеркнуть тот факт, что отсрочить распространение ядерного оружия на неопределенный срок невозможно. Можно утверждать, что картина, которую я представил вначале, на самом деле является желательным миром, в котором постепенно увеличивается число стран, владеющих
