народное голосование на всех президентских выборах, кроме одних, начиная с 1980-х годов, и в каждом шестилетнем цикле в Сенате, начиная с 1990-х годов. Это не что иное, как паритет. Паритет в Вашингтоне возникает только после того, как наши голоса проходят через искажающие каналы наших институтов.
Америка еще не полностью подчинилась господству меньшинства. Во многих сферах, включая Палату представителей, губернаторские и другие общенациональные выборы, по-прежнему преобладает большинство избирателей. В других сферах, включая президентство, правление меньшинства остается скорее эпизодическим, чем укоренившимся. Однако случаи правления меньшинства становятся все более частыми.
Это имеет реальные последствия. Представьте себе американца, родившегося в 1980 году, который впервые проголосовал в 1998 или 2000 году. Демократы побеждали бы в народном голосовании в каждом шестилетнем цикле в Сенате США и на всех президентских выборах, кроме одного, в течение всей ее взрослой жизни. И все же большую часть своей взрослой жизни она прожила бы при президентах-республиканцах, Сенате, контролируемом республиканцами, и Верховном суде, в котором доминировали бы республиканские назначенцы. Насколько сильно она должна верить в нашу демократию?
-
Появление меньшинства важно не только потому, что оно позволяет проигравшим побеждать. Оно также оказывает коварное воздействие на государственную политику, которая влияет на жизнь людей. Общественное мнение никогда не воплощается в политику идеально. Граждане склонны быть непоследовательными и изменчивыми в своих политических взглядах, и эти взгляды не всегда определяют их выбор при голосовании. Кроме того, организованные (и часто хорошо финансируемые) группы интересов оказывают значительное влияние на политику и законодательство, часто расходящееся с мнением большинства населения. Но институты также имеют значение, и чем больше в политических институтах перепредставлены партийные меньшинства, тем больше вероятность того, что мнение большинства будет сорвано или проигнорировано. Если решения по спорным вопросам принимаются сенаторами или судьями, которые "недосягаемы для большинства", то нам не стоит удивляться, когда политика не совпадает с мнением большинства.
Яркий пример тому - политика абортов. Решение Верховного суда от 2022 года по делу Доббс против Джексона отменило защищенное Конституцией право на аборт, передав этот вопрос на рассмотрение Конгресса и законодательных органов штатов. В своем мнении большинства судья Самуэль Алито написал, что настало время " прислушаться к Конституции и вернуть вопрос об абортах на рассмотрение народных избранников". В своем согласном мнении судья Бретт Кавано утверждал, что это решение восстанавливает " полномочия народа решать вопрос об абортах через процессы демократического самоуправления".
Но наши контрмажоритарные институты отвязали мнение "народных избранников" от мнения самого народа. Опрос Monmouth University, проведенный в июне 2022 года, показал, что только 37 процентов американцев одобряют решение об отмене Роу против Уэйда.
Аналогичным образом, в мае 2022 года опрос Gallup показал, что 55 % американцев считают себя "сторонниками выбора", и только 39 % - "сторонниками жизни". По данным Pew Research Center, 61 % взрослых американцев считают, что аборты должны быть легальными во всех или большинстве случаев, и только 37 % полагают, что аборты должны быть нелегальными во всех или большинстве случаев. Однако, несмотря на широкую поддержку большинством населения прав на аборт, контрмажоритарные институты пресекли попытки демократов в Конгрессе кодифицировать закон Роу. Закон о защите здоровья женщин, который не позволил бы штатам ограничивать права на аборты, прошел Палату представителей, но в Сенате был принят с мертвой точки зрения, поскольку не хватило шестидесяти голосов, необходимых для преодоления филлибустера.
Таким образом, законы об абортах были переданы на усмотрение штатов. В тринадцати штатах США действуют так называемые триггерные законы, призванные автоматически восстановить частичный или полный запрет на аборты после отмены решения Роу. По данным Института Гутмахера, еще тринадцать штатов, скорее всего, введут запрет на аборты после решения по делу Доббса. Некоторые из этих запретов были приняты в законодательных органах штатов с сильной избирательной системой и шли вразрез с общественным мнением на уровне штата. Политологи Джейкоб Грумбах и Кристофер Уоршоу проанализировали данные опросов, чтобы определить поддержку прав на аборт в штатах. Они обнаружили, что большинство населения поддерживает законные права на аборт примерно в сорока штатах, и только в десяти штатах большинство населения выступает против абортов. Это означает, что целых шестнадцать штатов могут принять ограничительные законы об абортах, против которых выступит большинство населения штата. По мнению Грумбаха и Уоршоу, " этот дисбаланс имеет только одно направление: Нет ни одного штата, где граждане поддерживали бы запрет на аборты, а правительство штата - нет".
Возьмем, к примеру, Огайо. Грумбах и Уоршоу обнаружили, что только около 44 % жителей Огайо поддерживают запрет абортов. Но после отмены решения Roe v. Wade в Огайо стали действовать одни из самых строгих законов об абортах в стране. Так называемый законопроект о сердцебиении (вступивший в силу после решения по делу Доббса, но затем приостановленный из-за судебных апелляций) запрещает аборты, когда можно обнаружить сердцебиение плода - как правило, примерно на шестой неделе беременности. Закон не делает исключений для случаев изнасилования или инцеста. По данным опроса 2019 года, только 14 % жителей Огайо поддерживают запрет на аборты даже в случаях изнасилования и инцеста. Конечно, есть штаты (например, Западная Вирджиния и Арканзас), где большинство населения фактически выступает против легальных абортов. Ограничительные законы в этих штатах, таким образом, приведут политику в отношении абортов в соответствие с мнением большинства. Но в целом Грумбах считает, что " после [Доббса] и после законов, которые он инициирует, на 14 миллионов американцев меньше будут жить в условиях предпочитаемой политики абортов".
Существует еще больший разрыв между общественным мнением и политикой в вопросе контроля над оружием. Серия массовых расстрелов в школах за последние десятилетия - включая Колумбайн (1999), Сэнди Хук (2012), Паркленд (2018) и Увалде (2022) - вызвала широкую общественную поддержку ужесточения законов об оружии. Согласно опросу, проведенному Morning Consult/Politico после массового расстрела в Увалде, штат Техас, 65 % американцев поддерживают ужесточение законов о контроле за оружием, и только 29 % выступают против. Широкую общественную поддержку получили и конкретные меры по обеспечению безопасности оружия. По данным опросов Gallup и Pew, более 60 процентов американцев поддерживают закон о запрете производства, продажи и владения полуавтоматическим или "штурмовым" оружием и более 80 процентов - закон о всеобщей проверке биографических данных при покупке оружия. Однако подобные законы неизменно проваливаются в Сенате США. Отчасти это происходит потому, что в Сенате сильно перепредставлены владельцы оружия: в двадцати штатах с самым высоким уровнем владения оружием проживает едва ли на треть больше людей, чем в двадцати штатах с самым низким уровнем владения оружием. Однако все эти штаты в равной степени представлены в
