с обоими супругами, на другой — один на один с Майком. Эти сессии — параллельная коучинговая работа по умению строить отношения и исполнению роли мужа и отца. Я не только терапевт Майка, но и его наставник.
Это еще одно ключевое различие между RLT и обычной терапией. RLT-психотерапевты, и мужчины и женщины, эксплицитно вступают в менторские отношения с клиентами. Мы говорим с высоты наших знаний и клинического опыта, но еще сильнее мы опираемся на собственный опыт восстановления отношений. Мы скорее как наставники в двенадцатишаговой программе, чем традиционные терапевты с их нейтральной отстраненностью. А теперь посмотрите, сколько возможностей мы, терапевты, упускаем, когда прячемся за стеной «профессионализма» и «нейтралитета».
— Майк, если вы происходите из дисфункциональной индивидуалистической патриархальной культуры, — говорю я, — имейте в виду, что я тоже. Я, Майк, был вашей версией. Я обижал и обижался, я был уверен в своей исключительности, я ничего не понимал. Но мне оказали нужную помощь, и я повзрослел. И знаете что, мой дорогой? Если я сумел, то и вы сумеете.
Майк на меня не смотрит. Я говорю, а он глядит на жену.
— Какой прекрасный взгляд вы сейчас на нее устремили, — замечаю я. — Можете облечь его в слова?
— Ну, просто я…
— Скажите это ей, — велю я.
Он разворачивается к ней всем телом:
— Не знаю… в смысле, я понимаю, почему ты мне не доверяешь, Андж. — Он склоняет голову.
— Посмотрите на нее, — командую я, и, когда он поднимает лицо, из его глаз струятся тихие слезы.
— В смысле, я не знаю, ну, откуда ты возьмешь… как ты сможешь, ну, снова мне доверять. — Он протягивает к ней руку, и она ее берет. — Но ты можешь мне доверять. Тебе не надо прямо сейчас в это верить. То есть я понимаю, что должен тебе это доказать. — Он вздыхает. — Но ты можешь мне доверять. Тебе не обязательно сейчас в это верить. В смысле, я знаю, что могу тебе это доказать. — Он вздыхает. — Но я знаю. Ты еще этого не знаешь, а я — да. Я научился. — Теперь слезы текут уже в полную силу. — Ты лучше всех на свете, понимаешь? По крайней мере, для меня. — Он умолкает, чтобы с трудом перевести дух. — Я буду вести себя с тобой соответственно. Честно.
Она поворачивается к нему.
Он берет ее маленькую ладошку и прижимает к груди, к сердцу.
— Вот отсюда, — говорит он, нажимая на свою грудь. — Прямо изнутри.
Анджела тянется к нему.
— Хотите, чтобы он вас обнял? — спрашиваю я, и она кивает. — Вперед. — Они прижимаются друг к другу. — Крепче, крепче. * * *
Гармония, дисгармония, восстановление.
Наша культура одержима стадией гармонии. Если у вас нормальные отношения, в них не может быть разногласий, как в нормальном теле не может быть жира на животе, а нормальный секс — это как в двадцать лет. Сегодня, по крайней мере в моей области, слово дня — «настройка». Родителям настоятельно советуют бесконечно настраиваться на потомство, супругов учат создавать друг для друга исключительную «поддерживающую среду». Но если вы спросите меня, я отвечу, что я на стороне Эда Троника. Доверие в отношениях, как в супружеских, так и в детско-родительских, создает не несокрушимая гармония. Нет, это делает постоянное повторение ситуаций, в которых мы переживаем катастрофу. Вот что пишет Троник.
Ребенок, который прошел через несколько удачных попыток восстановить связь, не чувствует себя беспомощным [14], напротив — он развивает способ взаимодействия со своим миром, в котором присутствует надежда. Маленькая девочка извлекла особый смысл из своего опыта — оптимистичное ожидание, которое формирует у нее чувство жизнестойкости.
(Пер. Н. Рудницкой.)
Послушайте, вы, тревожные родители-вертолеты: стойкость — это не результат отсутствия дисгармонии и разлада, а умение выживать вдвоем, как пара. Жизнь — боль, но вы в ней вместе. Вы воспринимаете дисгармонию, недопонимание и неудачи в сонастройке как какие-то нарушения в поле отношений, но не как окончательный разрыв.
Наконец, позвольте поделиться с вами одним соображением, которое придает уверенности большинству моих клиентов, как и мне самому, о каких бы отношениях ни шла речь — об отношениях с детьми или с супругами. Какой уровень дисгармонии полезен для отношений, а какой уже нет? Какие соломинки сломают спину верблюда? Так вот, оказывается, Троник и поколение его сторонников — специалистов по развитию детей вывели формулу. Какая пропорция настройки и диссонанса позволяет вырастить здорового ребенка? Сколько дисгармонии вынесут супружеские отношения, продолжая быть «достаточно хорошей» поддерживающей средой? Исследователи пользуются принципом «семьдесят на тридцать» [15]: семьдесят процентов диссонанса на тридцать процентов согласия, при условии, что диссонанс исправляют. Это как в бейсболе: если ты три раза из десяти оказываешься на базе, все прекрасно, при условии, что товарищи по команде обнимают тебя, чтобы утешить, когда тебе случается промахнуться.
Итак, как же восстанавливать отношения? Как налаживать разорванную связь? У родителей и маленьких детей все просто — им достаточно снова найти друг друга. У нас, взрослых, все сложнее: мы идем по жизни со своим багажом. Различные события триггерят нас. Из-за новых ран ноют старые. Конфликты в настоящем — это сорванные струпья на подживших шрамах давнего прошлого. Мы населяем свое настоящее ожиданиями из прошлого. Ты будешь обращаться со мной, как они.
Нейробиологи говорят, что такие отрицательные ожидания — часть нашей имплицитной памяти, спроецированные представления о своем положении в мире и о том, как мир на нас реагирует. Отрицательные ожидания в настоящем — это остаток прошлого опыта. Если угодно, — это урок, который мы заучили наизусть, когда негативные события были слишком велики или слишком интенсивны, то есть травматичны. Или когда какие-то травмирующие ситуации из раза в раз оставались неисправленными — скажем, если реакция одного из родителей на вас была: «Ну вот, ты опять заставляешь меня делать что-то, от чего мне больнее, чем тебе!»
Здесь главное — прожитый опыт безопасности [16], а безопасность с точки зрения семейного терапевта — вопрос границ, вопрос регулирования дистанции. Ты не отгородишься, не бросишь меня, но и не станешь нарушать границы и пытаться меня контролировать. Нейрофизиолог Стивен Порджес утверждает, что ощущение безопасности рядом с человеком возникает при соблюдении двух важнейших условий: отсутствии эгоистического интереса и отсутствии осуждения [17]. «Я не стану ни вторгаться, ни исчезать». К соображениям Порджеса следует добавить, что ситуация не статична и не индивидуальна. Партнеры в парах постоянно регулируют друг друга. Если вы чувствуете, что в ваши границы вторгаются, вы можете сказать: «Послушай, убери, пожалуйста, ногу с моей шеи, мне не нравится». А если партнер норовит исчезнуть, вы скажете: «Эй, вернись-ка ко мне из своего прекрасного далека, я без тебя скучаю». Партнеры по здоровым отношениям расталкивают или, наоборот, притягивают друг друга на нужное расстояние. Регулируют дистанцию между собой. Это и есть великий дар раздора, возможность подать голос и видоизменить какие-то элементы отношений. Не будьте пассивным пассажиром в собственной жизни
В индивидуалистской культуре принято относиться к отношениям пассивно. Мы получаем что дают и реагируем на это. Но если мы научимся жить в отношениях, подходить к ним умело и искусно, это откроет перед нами простор для самовыражения в пространстве «Мы». Вы не просто беспомощный пассажир, напитанный негативными ожиданиями и движимый проигрышными стратегиями Адаптивного Ребенка. Даже под воздействием триггера вы можете подумать секунду или двадцать и обратиться к своему Я Мудрого Взрослого, к той части вашей психики, которая способна остановиться, понаблюдать и решить. Дисгармония для ваших отношений — то же самое, что боль для физического тела. Это сигнал, что что-то идет не так, что кому-то нужно убрать руку с горячей плиты. Префронтальная кора может обработать этот сигнал и выбрать, что с ним делать. С другой стороны, сознание «Я и Ты» знает, что
