памяти), а не у Мудрого Взрослого (префронтальная кора, которая работает на сострадании, любопытстве и отваге). Благодаря этой перемене Мудрому Взрослому становится значительно легче командовать парадом, поскольку ему меньше приходится регулировать. Опасность, которую чувствует Анджела, становится меньше, поскольку Анджела научилась доверять себе и своим отношениям с Майком на уровне низшего мозга (лимбической системы). Таким образом, близкие любовные отношения в некоторых случаях и при подходящих условиях обладают способностью залечивать даже тяжелые травмы. Мы исцеляемся, когда видим, что наши отрицательные ожидания раз за разом не сбываются в реальной жизни. Доброта исцеляет. Эмпатия исцеляет, пусть и косвенно. Лучший способ проникнуть в чужое сердце, как оказывается, — раскрыть свое. Ecker, «Memory Reconsolidation»; Ecker, Ticic, and Hulley,
Unlocking the Emotional Brain; Exton-McGuiness, Lee, and Reichelt, «Updating Memories»; Schwabe, Nader, and Pruessner, «Reconsolidation of Human Memory»; Троник и Голд,
«От разногласий к близости»; Tronson et al., «Fear Conditioning and Extinction».
[11] «брачный контракт»… — Перель, «Право на «лево»»; Real, «Working with Infidelity in Couples Therapy».
[10] …феномен романтической или любовной зависимости. — Fisher et al., «Intense, Passionate, Romantic Love»; Mellody, Miller, and Miller, Facing Love Addiction; Seshandri, «The Neuroendocrinology of Love».
[16] …прожитый опыт безопасности… — Когда человек чувствует себя в безопасности, мозг не выдает оценочных суждений и не требует отстаивать собственные интересы. Человек не воспринимает партнера как врага, не пытается насильственно изменить его. Но когда человек на низшем, автоматическом уровне воспринимает опасность, оценочные суждения и собственные интересы — это нормальная реакция мозга. Он, скорее всего, уверен, что его партнер плохой или ошибается, и пытается сделать его другим. Если вы остаетесь в состоянии безопасности, вы можете повлиять на свой танец с партнером, если будете реагировать из ипостаси Мудрого Взрослого с добротой и уважением к границам, несмотря на то что вы стоите на разных позициях. Если ваш партнер находится на позиции оценочных суждений, вы на миг ощутите опасность, но, если вы оставите в прошлом итоги этого момента и склонитесь не в сторону победы, а в сторону сотрудничества, чувство опасности сохранится ненадолго. Вам не нужно оставаться с ощущением опасности только потому, что ощущение опасности возникло у партнера. Откажитесь от этого ощущения, и это даст вам возможность и раскачивать лодку, и раскрыться перед партнером, отбросив все защиты, и при этом оставаться в безопасности. Это технология выстраивания отношений: осознанность отношений — это, прежде всего, умение проживать их секунда за секундой. Откажитесь от победы, откажитесь от контроля, впустите в себя доброту к себе и сотрудничество и связь с другими. Это навык, его можно натренировать. Как и любой навык, он совершенствуется со временем, но, даже если вы будете делать это плохо, все равно вам удастся преобразить к лучшему отношения и с самими собой, и с окружающими. Такая отношенческая позиция — способ взломать автономную нервную систему. Осознанные отношения способны в ситуациях, когда наш собеседник, возможно, не находится в своей лучшей ипостаси Мудрого Взрослого, переключить нас из реактивного состояния (оставаться в опасности: собственные интересы и оценочные суждения) в отзывчивое (гибкость, беззащитность, свобода маневра, регулирование). Это и есть настоящая поддержка и обретение силы — вы можете преднамеренно выбрать осознанные отношения, вы хозяин своей эмоциональной безопасности. Вы надеетесь, что партнер сделает шаг навстречу и поможет вам. Но если это будет не сегодня, ничего страшного, вы справитесь. Badenoch, Heart of Trauma; Дана, «Поливагальная теория»; Порджес, «Поливагальная теория»; Троник и Голд «От разногласий к близости».
[15] …«семьдесят на тридцать»… — Ibid.
[14] «…не чувствует себя беспомощным…» — Троник и Голд, «От разногласий к близости».
[13] ДПДГ — десенсибилизация и переработка движениями глаз, метод терапии, который разработала Франсин Шапиро. Подробнее см. Shapiro and Forrest, EMDR.
Я вижу, в каком Анджела состоянии, поэтому меня беспокоят вполне конкретные вещи. Как она ест? Как спит? Не донимают ли ее навязчивые мысли? («Бедра нежные, как взбитые сливки».) Может быть, ей принимать какое-нибудь легкое снотворное или антидепрессант, чтобы не чувствовать себя такой подавленной, такой сломленной? Может быть, нам сначала поработать непосредственно с травмой, скажем методами ДПДГ (десенсибилизации и переработки движениями глаз) *, чтобы избавиться от всех этих сексуальных текстов, которые крутятся у нее в голове и мучают ее?
Неистовая близость и мягкая сила
Никому и в голову не пришло сообщить ей, что все кончено. Ни мужу-профессору, ни друзьям, ни родственникам, ни тем более детям, которых они вместе воспитывали. Естественно, были какие-то признаки, тревожные сигналы, звоночки, на которые обязательно обратила бы внимание более мудрая женщина: он приходил домой за полночь, неубедительно объяснял частые командировки, дулся, увиливал, становился все более раздражительным, особенно если его начинали расспрашивать. Подруги в один голос убеждали ее бросить этого недоумка, но сама она его даже понимала.
Причем не только теперь, но и тогда. Она понимала, что происходит. Если их брачный союз умер, они убили его вместе. Теперь, когда перед ней расстилалась обширная равнина одиночества, она винила себя так же, как и его. Они опустили руки уже давно, много лет назад. Все это время она говорила себе, что это просто ухабистый отрезок их долгого жизненного пути. Он был безумно занят на работе, а с тремя детьми было столько хлопот. Она знала, что жизнь в их паре разладилась, но утешала себя, что просто еще не пришло время. Пусть дети немного подрастут. Пусть он поднимется повыше по карьерной лестнице. Раньше они были парой. Их время скоро наступит. Так она думала. Так думали они оба — как она предполагала. Но она ошибалась. * * *
— Я же тебе говорил! — объявляет Фил на нашей первой и, вероятно, последней сессии. — Милая, я сидел внизу лестницы и ревел как ребенок, и говорил, что ты меня теряешь. Ты что, и это забыла?
Лиз, сидящая рядом с мужем на диване, бессознательно гладит длинные каштановые волосы. В круглых очках без оправы и простом платье песочного цвета она выглядит так, словно вот-вот запоет песню протеста, примкнет к демонстрации, организует марш — все, что угодно, только не будет здесь, с мужем. Ее серьезность может тягаться разве что с ее полным недоумением. Она протягивает к мужу руки, словно умоляя о чем-то.
— Но ведь я-то думала, ты счастлив, — говорит она, по ее словам, в четырехсотый раз.
— Еще бы, конечно думала, — напускается Фил на нее. — И хочешь скажу почему?
Я настораживаюсь, готовый при необходимости вмешаться.
— Хочешь, скажу, почему ты думала, что мы оба так счастливы?
Видно, как Лиз съеживается в кресле.
— Потому что, — произносит он раздельно, — потому что ты ничего не понимала, черт побери, вот почему!
— Ну, наверное, да, — робко говорит она.
Фил поворачивается ко мне:
— Да и ладно бы, но вот только если бы Лиз встала утром и обнаружила, что я валяюсь на полу с перерезанным горлом, она бы переступила через меня, сказала: «Доброе утро, зай» — и сварила бы мне кофе.
— Зачем ты так?!.. — обижается она.
— Лиз, — продолжает он. Высокий, тощий, царственный. — Я тебе сто раз это говорил. Прямо кричал. Даже оставил ее проклятые имейлы открытыми на экране…
— Ой, Фил, — говорит она. — Я думала, это какая-то ерунда. Ну подумаешь, увлекся старшеклассницей. Ты же такой обаятельный, вот я и решила…
— Не увлечение,
