до н. э.), еще не совсем забыла о варварстве. Когда-то его занесло песком, и Геродот, который видел так много того, чего нет, не говорит об этом ни слова.
Тем не менее, каким богатством должны были обладать эти древние египтяне, какой силой и мастерством, даже в зачаточном состоянии истории, чтобы доставить эти огромные камни за шестьсот миль, поднять некоторые из них, весящие много тонн, на высоту в полтысячи футов, и заплатить или даже накормить сто тысяч рабов, которые трудились над этими пирамидами в течение двадцати лет! Геродот сохранил для нас надпись, которую он нашел на одной пирамиде, записывая количество редиски, чеснока и лука, съеденных рабочими, которые ее строили; эти вещи тоже должны были получить свое бессмертие.* Несмотря на этих знакомых друзей, мы уходим разочарованными; в этой грубой жажде размера есть что-то варварски-примитивное - или варварски-современное. Именно память и воображение зрителя, напитанные историей, делают эти памятники великими; сами по себе они немного нелепы - прославленные гробницы, в которых мертвые искали вечной жизни. Возможно, снимки слишком облагородили их: фотография способна уловить все, кроме грязи, и подчеркивает рукотворные объекты благородными просторами земли и неба. Закат в Гизе больше, чем пирамиды.
2. Вверх по течению
Мемфис - шедевр царицы Хатшепсут - "Колоссы Мемнона" - Луксор и Карнак - величие египетской цивилизации
Из Каира маленький пароходик движется вверх по реке - то есть на юг - и за шесть неспешных дней доплывает до Карнака и Луксора. В двадцати милях ниже Каира он проходит мимо Мемфиса, древнейшей из столиц Египта. Здесь, где жили великие Третья и Четвертая династии, в городе с населением в два миллиона душ, теперь ничто не радует глаз, кроме ряда маленьких пирамид и рощицы пальм; все остальное - пустыня, бесконечный, злодейский песок, скользкий под ногами, щиплющий глаза, заполняющий поры, покрывающий все, простирающийся от Марокко через Синай, Аравию, Туркестан, Тибет и Монголию: Вдоль этого песчаного пояса через два континента цивилизация когда-то построила свои очаги, а теперь исчезла, вытесненная, как отступают льды, усиливающейся жарой и уменьшающимися дождями. Вдоль Нила, на десятки миль по обе стороны, тянется лента плодородной земли; от Средиземного моря до Нубии есть только эта полоса, выкупленная у пустыни. На этой нити и висела жизнь Египта. И все же какой короткой кажется жизнь Греции или тысячелетие Рима по сравнению с длинной летописью от Менеса до Клеопатры!
Через неделю пароход прибывает в Луксор. На этом месте, ныне покрытом арабскими деревушками и дрейфующим песком, когда-то стояла величайшая из столиц Египта, богатейший город древнего мира, известный грекам как Фивы, а своему народу - как Уеси и Не. На восточном склоне Нила стоит знаменитый Зимний дворец Луксора, увитый бугенвиллеей; за рекой солнце садится над Гробницами царей в море песка, а небо окрашивается в пурпурные и золотые оттенки. Далеко на западе сверкают колонны благородного храма царицы Хатшепсут, напоминающие классическую колоннаду.
Утром ленивые парусники переправляют искателя через реку, такую тихую и незатейливую, что никто и не подозревает, что она течет здесь уже несчетное количество веков. Затем миля за милей по пустыне, через пыльные горные перевалы и мимо исторических могил, пока шедевр великой королевы не возвысится неподвижно и белоснежно в дрожащем зное. Здесь художник решил преобразить природу и ее холмы в красоту, превосходящую ее собственную: в саму грань гранитного утеса он встроил эти колонны, такие же величественные, как те, что Иктин сделал для Перикла; невозможно, видя их, сомневаться, что Греция заимствовала свою архитектуру, возможно, через Крит, у этой инициативной расы. А на стенах огромные барельефы, оживленные движением и мыслью, рассказывают о первой великой женщине в истории, и не в последнюю очередь о царице.
На обратной дороге стоят два каменных гиганта, представляющие самого роскошного из монархов Египта Аменхотепа III, но ошибочно названные греческими Бедекерами "Колоссами Мемнона". Каждый из них высотой в семьдесят футов, весом в семьсот тонн, высечен из единой скалы. На основании одного из них есть надписи, оставленные греческими туристами, посетившими эти руины две тысячи лет назад; снова столетия выпадают из отсчета, и те греки кажутся странно современными нам в присутствии этих древних вещей. В миле к северу лежат каменные останки Рамсеса II, одной из самых очаровательных фигур в истории, рядом с которой Александр - незрелый пустяк; девяносто девять лет жизни, шестьдесят семь лет император, отец ста пятидесяти детей; здесь он - статуя, когда-то пятьдесят шесть футов в высоту, теперь пятьдесят шесть футов в длину, распростертая и нелепо лежащая на песке. Ученые Наполеона с усердием измерили его; они нашли, что длина его уха составляет три с половиной фута, ширина ступни - пять футов, вес - тысячу тонн; для него Бонапарт должен был использовать свое позднее приветствие Гете: "Voilà un homme! - держите человека!"
Вокруг, на западном берегу Нила, раскинулся Город мертвых. На каждом шагу какой-нибудь египтолог раскапывает царскую гробницу. Могила Тутенхамона закрыта, заперта даже перед лицом тех, кто думал, что золото может открыть все; но гробница Сети I открыта, и там, в прохладной земле, можно смотреть на украшенные потолки и переходы и удивляться богатству и мастерству, которые позволили построить такие саркофаги и окружить их таким искусством. В одной из этих гробниц раскопщики увидели на песке отпечатки ног рабов, которые за три тысячи лет до этого перенесли мумию на место.6
Но лучшие останки украшают восточный берег реки. Здесь, в Луксоре, владыка Аменхотеп III на трофеи побед Тхутмоса Ill начал строить свое самое претенциозное здание; смерть настигла его во время строительства; затем, после того как работа была заброшена на столетие, Рамсес II завершил ее в царственном стиле. Качество египетской архитектуры сразу же переполняет дух: здесь размах и мощь, не просто красота, а мужественная возвышенность. Широкий двор, ныне занесенный песком, издревле вымощенный мрамором; с трех сторон величественные колоннады, равных которым нет только в Карнаке; на каждой руке резной камень с барельефами, и царские статуи, гордые даже в запустении. Представьте себе восемь длинных стеблей папируса - сестры букв и формы искусства; у основания свежих нераскрывшихся цветов перевяжите стебли пятью крепкими лентами, которые придадут красоте силу; затем изобразите весь величественный стебель в камне: это папирусная колонна Луксора. Представьте себе двор из таких колонн, поддерживающих массивные антаблементы и дающие тень портики; посмотрите на все это в том виде, в каком его оставили разрушители тридцати веков; затем оцените людей, которые в то время, которое мы когда-то считали детством
