находящихся в его подчинении. Так, с 24 августа 1919 года Северо-Западная армия состояла из 1-го и 2-го армейских (стрелковых) корпусов (под командованием генерала А.П. фон дер Палена и генерала Е.К. Арсеньева соответственно) и 1-й (отдельной) пехотной дивизии. К октябрю 1919 года их численность увеличилась до двух стрелковых корпусов, пяти пехотных дивизий и других более мелких подразделений (всего около 18 500 человек в действующей армии и 50 000 человек в общей сложности), которые поддерживались четырьмя бронепоездами, шестью танками, двумя бронеавтомобилями и шестью самолетами. В оперативном подчинении Северо-Западной армии находились также некоторые небольшие части Белого флота (например, флотилии на реке Нарва и озере Чудь). Каждый десятый из личного состава армии был офицером, в том числе пятьдесят три генерала.
Несмотря на неудачу наступления в мае-июне 1919 года, войска Юденича к тому времени продвинулись за эстонскую границу и заняли полосу преимущественно русскоязычной территории к востоку от реки Нарвы и озера Чудь. Преимущество этой армии заключалось в том, что Красная армия столкнулась с восстаниями в своих собственных войсках, а также вынуждена была иметь дело с беспокойным присутствием Королевского флота на Балтике и даже в Финском заливе. В тылу Северо-Западной армии находилась эстонская армия генерала Юхана Лайдонера. Эстонские войска в целом бездействовали на антибольшевистском фронте, но, по крайней мере, по сравнению с борьбой Деникина с грузинами в районе Сочи и горцами на Северном Кавказе, не были откровенно враждебными (и, более того, были рады помочь вытеснить русских белых как можно дальше с эстонской территории). Таким образом, Юденич смог начать стратегическое наступление 12 октября 1919 года, захватить Лугу (16 октября 1919 года), перерезав тем самым коммуникации красных к Пскову (в который эстонские войска под командованием талантливого генерала Яниса Балодиса вошли 20 октября), и даже инвестировать дворцовые пригороды Петрограда - Гатчину (16 октября 1919 года) и Царское Село (20 октября 1919 года), которые находились всего в 25 и 12 милях соответственно от Невского проспекта и манящего Зимнего дворца. Командующие армиями Колчака и Деникина в разные моменты представляли себе, что слышат звон кремлевских колоколов в Москве, но люди Юденича действительно могли видеть осеннее солнце, отблескивающее от большого золотого купола Исаакиевского собора в центре Петрограда, оборона которого была ослаблена отправкой на другие фронты многих большевизированных рабочих и матросов.
Однако с прибытием поезда Троцкого в революционную цитадель Петрограда 17 октября 1919 года судьба белых изменилась навсегда. В энергичном сотрудничестве с полковником В.М. Гиттисом (теперь командующим Западным фронтом) и комендантами полковником С.Д. Харламовым и генералом Н.Д. Надежный - все они были теми жесткими и опытными военспецами, которым Троцкий давно отдавал предпочтение - спешно усиленная 7-я Красная армия (численностью 40 000 человек, 453 полевых орудия, 708 пулеметов, шесть бронепоездов и 23 самолета) смогла остановить продвижение 3-й дивизии генерала Д.Р. Ветренко Северо-Западной армии до того, как она разорвала жизненно важную артерию железной дороги Москва-Петроград. После этого, 21 октября 1919 года, советские войска начали немедленное контрнаступление, которое быстро ошеломило их противников, уступавших им в численности и вооружении. Когда разбитые войска Юденича, хромая, вернулись через эстонскую границу, они были разоружены и интернированы своими недоброжелательными хозяевами. Это последнее событие совпало с заключением советско-эстонского перемирия (5 декабря 1919 года) и официального перемирия 31 декабря 1919 года (в течение шести месяцев между двумя сторонами фактически не было никаких боевых действий), которое быстро привело к последующему Тартускому договору (2 февраля 1920 года), положившему конец гражданской войне между двумя странами и закрепившему независимость Эстонии. За этим урегулированием, в свою очередь, последовали столь же бесспорные договоры РСФСР с Литвой (Московский договор, 12 июля 1920 года), Латвией (Рижский договор, 11 августа 1920 года) и Финляндией (Тартуский договор, 14 октября 1920 года), положившие конец гражданским войнам и войнам за независимость на северо-западе.
* * *
Здесь мы могли бы ненадолго остановиться, чтобы подумать о роли, которую сыграл во всем этом архитектор Красной армии Леон Троцкий. Драматическое прибытие его поезда в Петроград в дни наступления Юденича, возможно, стало звездным часом военного комиссара как вдохновителя и организатора Красной армии. Современное свидетельство его друга Карла Радека хорошо передает то благоговение, которое впоследствии испытывали к Троцкому некоторые элементы партии (и позволяет предположить истоки последующей неприязни более ревнивых функционеров к такой звезде). Радек, которого, конечно, не следует принимать за типичного большевика, но который, тем не менее, был (несмотря на свой культурный индивидуализм) представителем одного из направлений большевизма, в работе, посвященной "Организатору победы", предложил, чтобы "Л.Д. [Лев Давидович] олицетворял революцию". В 1923 году он писал:
Только такой человек, который работает как Троцкий, который не жалеет себя, как Троцкий, который может говорить с солдатами так, как может только Троцкий, - только такой человек мог быть знаменосцем вооруженного рабочего народа. Он был всем в одном лице. Он продумал стратегические советы специалистов и соединил их с правильной оценкой пропорций социальных сил; он знал, как объединить в одном движении импульсы четырнадцати фронтов, десяти тысяч коммунистов, которые информировали штаб о том, что такое настоящая армия и как с ней можно действовать; он понимал, как соединить все это в один стратегический план и одну схему организации, И во всей этой великолепной работе он лучше, чем кто-либо другой, понимал, как применить знание о значении морального фактора в войне.
Интересным аспектом анализа Радека является акцент на "моральном факторе". Мы еще вернемся к этому. В целом, однако, превращение Троцкого из пропагандиста, имевшего несколько месяцев опыта работы военным корреспондентом на Балканах в 1912 году, в организатора многомиллионной армии было поразительным. Он не был застрахован от стратегических ошибок: его приманка немцев под Брест-Литовском в феврале 1918 года выиграла мало времени, разозлила германских военных и могла привести к тому, что они решили свергнуть советский режим, а не вести с ним переговоры; а в июне-июле 1919 года, если бы ему позволили свернуть продвижение Красной армии за Урал, силы Колчака могли бы перегруппироваться и объединиться с Деникиным во время московского наступления последнего. Но способность Троцкого внушать преданность, умение выбирать мудрых советников и, пожалуй, прежде всего его готовность изменить своим принципам (в частности, в отношении создания традиционной армии, укомплектованной царскими офицерами) с лихвой компенсировали это. Как выразился сам воевода:
Без постоянных изменений и импровизаций война была бы для нас совершенно невозможна... Я не хочу сказать, что нам это всегда удавалось. Но, как показала гражданская война, мы добились главного - победы.
Также в арсенале Троцкого был передвижной командно-пропагандистский пункт, который он и другие называли просто
